Ренэ Герра. René Guerra



14 января 2013 г.




        Бывают встречи удивительные, волшебные. Это волшебство ощущаещь сразу, оно начинается с первой минуты знакомства, даже еще раньше, до встречи, и окатывает таким водопадом счастья, что поневоле начинаешь верить в чудеса. Такое чудо однажды случилось и с нами. А так как недавно оно вдруг получило продолжение, то, видимо, история хочет быть опубликованной, озвученной. Что ж, придется открыть тайну и рассказать о человеке и событиях, связанных с его неожиданным появлением в нашей жизни, которые иначе как волшебными не назовешь.

nice.jpg
Ницца. Порт


        Все началось в далеком теперь уже, 2008 году. В конце мая мы отправились по турпутевке по маршруту Париж-Ницца. Пробыв три дня в Париже (частично мы об этом уже писали, рассказывая о парке Жоржа Брассанса, саде в музее Родена и саде Альбера Кана), отправились на юг Франции. В наши планы входило, как обычно, посещение как можно большего числа садов и парков Прованса, а также питомника фирмы Мейян, которая производит треть всех роз мира. Но нас ждала еще одна встреча, никак не связанная с ландшафтами Средиземноморья.

        В этот период мы писали книгу «Воспоминания генерала Сергея Яковлевича Гребенщикова», и всё, что связано с русской эмиграцией, нас интересовало не меньше, чем сады и парки. А поскольку одна из ветвей наших предков – Миклашевских - прервалась именно во Франции, и судьба их доселе не известна, то мы, планируя поездку, искали способы что-либо разузнать о них. Как-то раз, готовясь к поездке и шляясь в очередной раз по Интернету, мы увидели имя Ренэ Герра. Оказалось, что этот человек живет в Ницце, занимается историей русской эмиграции во Франции и коллекционирует предметы русского искусства. На коллекционирование мы тогда внимания не обратили, но тот факт, что есть хоть какая-то ниточка, связывающая наши интересы с конкретным человеком, который может подсказать, куда обратиться, давала слабую надежду на удачу.

        Конечно, прибыв в Ниццу, мы тут же кинулись по паркам. Хотя у нас была экскурсионная программа, но она начиналась только на следующий день. Вся вторая половина дня после поезда и поселения в отель ушла на прогулку по парку Феникс, а на следующее утро мы встретились с гидом для обзорной экскурсии по городу.

        Приятная русская девушка по имени Марта целый день водила нас по Ницце, и мы поинтересовались, как она здесь очутилась. Она поведала, что ее семья – беженцы из Баку, во время перестройки оказались в Белоруссии, а затем перебрались в Ниццу. Живет здесь уже 5 лет и учится в местном университете. Мы спросили, не знает ли она человека по имени Ренэ Герра.

- Как же не знаю, он у нас преподает русский язык и литературу.
- А нельзя ли попросить его номер телефона?
- Возьмите пока мой номер, позвоните завтра, а я попробую найти.

        На следующий день мы самостоятельно ездили на виллу Эфрусси де Ротшильд, гуляли по старому городу и, придя вечером в отель, составили план дальнейших действий на оставшиеся 4 дня. Один день – в Ментон, один день – в Монако, один – в Канны и один – на посещение офиса и питомников фирмы Мейян. Вдруг вспомнили о Марте, и – о, чудо! – через минуту нас был номер телефона знатока русской эмиграции. Господин Герра, выслушав наше сбивчивое объяснение, назначил встречу прямо на следующий день, на утро, чем слегка нарушил наш только что составленный план. Впрочем, мы недолго горевали и решили, что поговорим с полчаса и поедем в Ментон…

        Итак, в 10 утра мы стояли на площади у железнодорожного вокзала. Подъехала неказистого вида машина, из нее вышел улыбающийся бородатый человек среднего возраста и мгновенно на чистом русском языке, без тени акцента, предложил поехать с ним: «Я вам покажу русскую Ниццу». Не успели опомниться, как мы уже ехали по улицам. Пересказывать всё, что он нам поведал, слишком долго, об истории его увлечения можно прочитать в Интернете.

rene_guerra_002.jpg
Юта Арбатская и Ренэ Герра



        Смешливый, озорной, немного циничный, буржуа и антикоммунист до мозга костей, он огорошил осведомленностью обо всем, какую тему ни затронь. За три часа общения мы успели побывать и во всех чеховских местах, и в русских церквях, и в имении барона фон Дервиза. Его рассказ о русской Ницце перемежался с собственными воспоминаниями, и все эти маленькие истории сыпались, как из рога изобилия. Не умолкая ни на минуту, он говорил, говорил, как человек, который долго не мог высказать всё, что у него накипело на душе. Легкое показное самолюбование с лихвой компенсировалось знанием бесчисленного множества деталей из жизни русских писателей во Франции, русских художников и скульпторов, мест и событий, связанных с русской культурой.

tchekhov_nice.jpg
Бывший русский пансион в Ницце



       Честно говоря, мы сначала не поверили, что он является крупнейшим обладателем коллекции предметов искусства русской эмиграции во Франции, что у него оба дома – в Париже и в Ницце – забиты картинами, графикой, эстампами, фотографиями, книгами, дневниками и письмами величайших людей эпохи, что он дружен со всей российской современной элитой. Говорит, что он профессор, член всевозможных обществ, а общается с незнакомыми людьми просто и делится такими откровениями, что у нас в стране вряд ли кто отважился бы заговорить. Самым неправдоподобным казалось его знакомство с писателями Зайцевым, Одоевцевой, Оболенским, поэтессой Тауберг. Когда мы спросили, если ли у него старые открытки с видами Крыма, он ответил: «Несколько тысяч». Опять не поверили. Особенно на фоне таких заявлений:

       - У меня около 5 тысяч живописных работ Анненкова, Ремизова, Серебряковой, Гончаровой, Коровина, Бенуа, Серова, неопубликованная любовная переписка Набокова, около 2 тысяч неизвестных писем Бальмонта, весь архив Галины Кузнецовой, который после своей смерти оставила мне. Если говорить о книгах, то у меня их 40 тысяч, и треть из них – с автографами. Еще 20 тысяч рукописей Бунина, Шмелева, Набокова, Пастернака, Цветаевой и других…

rene_guerra_003.jpg
Ренэ Герра и Юта Арбатская в парке имения барона фон Дервиза в Ницце



       Возможно, он почувствовал недоверие, а, может, мы ему чем-то понравились, но, расставаясь, он пригласил к себе в гости, на следующий вечер. В тот момент нам трудно было осознать историческую важность этой встречи, она появилась гораздо позднее, когда мы уже были дома. Мы легкомысленно уехали в тот же день в Ментон, а на следующий день – в Монако.
        В Монако весь день шел дождь, но мы героически посетили все сады и парки княжества, несмотря на то, что их общая площадь составляет треть всей территории государства. Естественно, мы не рассчитали время, и к званому обеду опоздали. Ренэ Герра битый час ожидал нас на автовокзале Ниццы, а, встретив, усадил в автомобиль и повез в верхнюю часть города.

        Частный дом в два этажа, скрытый за старыми деревьями, сначала показался совсем маленьким. Как объяснил хозяин, дом куплен у египетского посла, который в свое время был другом Шарля де Голля – национального героя Франции. Поэтому, говорит он, сюда нередко заглядывают журналисты, интересующиеся подробностями жизни кумира всех французов. Во дворе – огромная софора, мраморная лестница с фонтаном. В самом доме все стены увешаны живописными полотнами, поддужными колокольчиками всяких размеров, на полках – дореволюционные бутылки из-под пива, аптечные пузырьки причудливых форм, кузнецовские тарелки, складени.

        Вошла Ирина, жена Ренэ. Русская, из Москвы, защищала диссертацию по русской литературе в Университете Ниццы на кафедре у профессора Герра. Для нас уже само посещение дома француза было событием, а приглашение к столу вообще повергло в ступор: а вдруг существует некий этикет, которого мы не знаем? Однако всё обошлось, а хозяева вели себя настолько просто, что буквально через несколько минут мы не стеснялись.

irina_guerra_001.jpg
Ирина, жена Ренэ Герра
Фото с сайта http://kuvaldinur.narod.ru/kuvaldin-ru/persony/gerra/rene-gerra.htm



       Ужин был столь же необычным для русского человека, как и сами хозяева и их дом-музей. Он состоял из двух частей. Сначала мы разместились в приемной за небольшим столиком, похожим на ломберный, где пили белое французское вино с маслинами собственного приготовления. Затем Ирина внесла «ниццеанки» - ломтики хлеба с жареным луком сверху. Нам объяснили, что это национальное блюдо жителей Ниццы и называется, если память не изменяет, «пицца по-ниццеански».
        Во второй части ужина мы переместились в столовую, где к нам присоединился сын, и ели фаршированный перец, запивая красным вином. Потом – десерт, который едва осилили. В продолжение всего вечера мы рассказывали историю предков Юты.



        Наконец, господин Герра предложил спуститься с ним в подвал – архив. Комната без окон, похожа на бункер, вдоль стен – шкафы с выдвижными ящиками. «Вы спрашивали про открытки?» - «Да». И вот выдвигается один ящик, за ним второй, третий. Ящички сделаны точно под размер открыток, а сами открытки стоят таким плотным массивом, что палец не всунуть. «Здесь у меня Севастополь, здесь Феодосия. Вам нужна Ялта? Это в других ящиках». И снова один за другим на столе появляются несметные количества открыток, фотографий, конвертов.

        Сколько прошло времени, мы не заметили. В конце вечера Ренэ Герра подарил свою книгу «Прогулки по русской Ницце» и отвез на машине прямо к отелю. Мы были ошарашены, оглушены, подавлены увиденным. Некоторое время спустя, будучи уже дома в Ялте, мы еще переписывались по электронной почте, но закружились в заботах и прекратили переписку.

        Не раз вспоминая эту встречу, мы анализировали произошедшее, и всегда главной темой было подвижничество, если угодно, подвиг человека, сохранившего то, что в самой России до сих пор не ценят и не берегут. Ведь подвиг – это не геройство, а самозабвенное, отчаянное исправление ошибок других людей. Русских людей, которые так любят бить себя в грудь, объявляя патриотами, и при этом бессовестно предают историю собственной страны.

        С другой стороны, куда это всё денется после его смерти? Сам Герра рассказывал, как ему не единожды предлагали русские музеи подарить им коллекцию, на что он однажды сказал: «Сначала разберите свои залежи, все, что у вас пылится, а потом – посмотрим». Дело в том, что в создании центра русского эмигрантского искусства в Париже французские власти ему отказывают – французам вообще не нужно чужое искусство, если оно не приносит денег. В России же был печальный пример пропажи экспонатов из личной коллекции Герра, выставленной в Третьяковской галерее в 1995 году. «И ведь не только не извинились, а даже додумались обвинить в пропаже вещей меня!».

        Те несколько часов, проведенные в обществе коллекционера, сослужили нам хорошую службу. При написании книги «Николай Костецкий: шипы и розы» мы использовали фотографии, сделанные в имении барона фон Дервиза (ныне здание и территория принадлежат Университету Ниццы), поскольку – удивительное совпадение! – Костецкий до революции служил главным садовником в этом имении. В другой раз, выступая на Чеховских чтениях с докладом на тему «Путешествия Антона Павловича Чехова», мы вновь использовали материалы нашей прогулки по Ницце.

        Шло время. В печати, по телевидению все чаще звучало имя французского подвижника. Он десятки раз в год приезжал в Россию – то на открытие какой-либо выставки, то с докладом на научной конференции, то с презентацией очередной своей книги. Слух о знаменитом поборнике русской культуры в эмиграции ширился и поражал воображение всякого нормального человека, имеющего отношение к сохранению памятников культуры. Не удивительно, что когда заходила речь о русской эмиграции, и мы в разговоре упоминали имя Ренэ Герра, то сам факт знакомства уже придавал нам вес в глазах собеседников, вызывая удивление, а иногда и зависть.
        Так постепенно, вместе с популярностью Герра в России, росло и наше осознание величия этого человека. Такие личности, как Ренэ Герра, Савва Ямщиков, Ирина Антонова или Мария Нащокина – редчайшее явление в нашей запутанной действительности

        В октябре прошлого года мы с Ютой участвовали в Международной научной конференции «Ландшафтная культура мира», проводимой в стенах РГГУ Борисом Михайловичем Соколовым. Москва – это мегаполис такого гигантского масштаба, что даже если хочешь что-то найти, трудно выполнимо, а уж столкнуться на улице со старым знакомым – вообще невероятно. Но «бывают странные сближенья».

landscape_conference_001.jpg
Рабочий момент конференции


sokolov_boris.jpg
Юта Арбатская и Борис Соколов



        Какая-то неведомая сила заставила меня покинуть зал, где проходила конференция, чтобы отправиться в книжный магазин «Русское Зарубежье», что находится на Таганке. Будучи в Москве, мы всегда выкраиваем время, чтобы побывать там. Во-первых, это ведущий центр по продаже литературы по русской эмиграции, и в нем всегда найдется нечто интересное и новое. Во-вторых, магазин расположен рядом с Домом русского зарубежья имени А. И. Солженицына. Там тоже постоянно проводятся выставки, презентации, конференции, концерты, есть библиотека и богатейший архив.

russkoe_zarubezhie.jpg
Здание Дома русского зарубежья



        Итак, оставив Юту в РГГУ, я отправился в магазин. Выйдя из метро, закурил и решил, прежде чем зайти в магазин, посмотреть афишу мероприятий на месяц. Пока я ее изучал, к афише подошел человек.

   - Мсье Герра?
   - Да, - удивленно повернулся человек.

        Вот так встреча! Очень быстро вспомнив двух туристов из Ялты, он тут же, в свойственной энергичной манере, сообщил, что в Москве он проездом из Пекина в Париж, и приехал всего на один день, чтобы поучаствовать в открытии выставки русской художницы Надин Блок.

   - Я вас приглашаю на выставку. Открытие сегодня вечером в галерее «Эритаж» на Петровке. Скажете на вахте, что прибыли по моему личному приглашению. Вам будет интересно.
   - Обязательно придем.

        Затем мы вместе пошли в магазин, оба накупили гору книг. Я воспользовался случаем и, приобретя новую книгу Ренэ Герра, попросил ее подписать. Назад, в здание РГГУ, я летел на крыльях. Удивлению Юты не было предела.

        Вечером прибыли на Петровку. Правда, пришлось поискать галерею, поскольку ни одной вывески не нашли. Конечно, взяли с собой наши книги для подарков. Так, нагруженные пакетами и ожиданием, мы открыли дверь…
        Вспышки фотокамер ослепили! Каждого нового входящего фотографировали представители прессы. Гости медленно двигались вдоль стендов, останавливались, глубокомысленно поднимая брови, делились мнением с собеседниками. Женщины в платьях «от кутюр», мужчины в смокингах и «тройках». Меж посетителями проплывали официанты, предлагая французское шампанское.


nadine_blokh_005.jpg


        Господина Герра мы нашди в глубине зала, с кем-то бурно беседующего. Увидев нас, обрадовался, подошел, ввел в курс дела. Отдарившись, мы собрались было смотреть живопись, но Герра вновь захватил наше внимание, требуя, чтобы мы познакомились с редактором журнала «Иные берега» Натальей Старосельской. И эта встреча была неслучайной. Много позже в журнале появилась рецензия на нашу книгу «Императорский розовый сад», написанная Евгенией Раздировой - http://www.inieberega.ru/node/460 Огромное спасибо!

nathalie_staroselskaya.jpg
Наталья Старосельская и Юта Арбатская


rene_guerra_004.jpg
Арт-директор галереи «Эритаж» Кристина Краснянская и профессор Ренэ Герра


rene_guerra_005.jpg
Ренэ Герра и Юта Арбатская



        Теперь о самой выставке. Экспозиция полотен французской художницы русского происхождения Нади Блок в Москве – пятая по счету в России. Ранее подобные выставки проводились трижды в Санкт-Петербурге и однажды в Тихвине. В Москве экспозиция первая и самая масштабная. Больше 50 полотен разных периодов – парижского, нью-йоркского, африканского, точнее навеянного Африкой, и греческого. Ренэ Герра назвал ее последней русской представительницей Серебряного века и «Парижской школы» живописи. В аннотациях ее называют «мастером солнечного искусства».


nadine_blokh_004.jpg


nadine_blokh_001.jpg


        Надя Блок ушла из жизни три года тому назад в возрасте 85 лет. «Больше всего на свете я люблю море», – не раз повторяла Надя Блок. Моря, также как солнца и тепла, в ее работах с избытком. От лирического геометризма и абстракции, характерных для ее ранних картин, к концу жизни она перешла к религиозным фрескам. Экспозиция получила название «Пятая стихия». Оно заимствовано из стихотворения Осипа Мандельштама, в котором есть такие строки:

Нам четырех стихий приязненно господство,
но создал пятую свободный человек.
Не отрицает ли пространства превосходство
Сей целомудренно построенный ковчег?



nadine_blokh_002.jpg


nadine_blokh_003.jpg


        Надежда Ермолаева (Блок — ее фамилия по мужу, Александру Блоку, тоже русского происхождения, ставшего известным французским писателем Жаном Бло) родилась в Болгарии, в семье офицера Добровольческой армии и художницы, прошла через множество испытаний и несколько стран, пока, наконец, не нашла свой рай — остров Скирос в Греции, где расписывала часовню Св.Александра, построенную для нее мужем.

        С выставки мы ушли около девяти часов вечера. Распростились с Ренэ Герра и на следующий день вернулись к своим докладам. Больше мы его не видели. Не знаю, как сложится судьба коллекции, будет ли когда-нибудь музей русской эмиграции, наконец, увидимся ли мы еще. В одном можно быть уверенным: Ренэ Герра никогда не изменит своему делу и будет нести факел русской культуры, не принятой ни Советами, ни современным поколением, до тех пор, пока бьется сердце. Пусть пафосно, но верно.

        По сути дела, он такой же эмигрант, как и авторы собираемых им предметов культуры: в родной Франции его подвиг отвергнут, а в России – не понят и не оценен. Ему даже труднее, чем русским эмигрантам первой волны, поскольку он эмигрант в квадрате.

        Да хранит Вас Господь, господин Ренэ Герра, поскольку Вы и есть последний настоящий русский, последний хранитель подлинной русской культуры.


Константин Вихляев