Сонно все, неговорливо,
Даже лунное огниво
Гаснет в сумраке листвы.
У высоких стен свинцовых
Бродят тени Воронцовых
Меж япончатых мимоз,
А за ними, глядя в небо,
Семенит садовник Кебах
В ароматах чайных роз.
Душно в воздухе прогретом…
Под китайским кабинетом
Тают призраки дворца.
Спят жасмины и спиреи,
Звезды падают в аллеи,
Этой ночи нет конца.
Одиноко крикнет совка,
Сторож спит, и спит винтовка –
На дворе двадцатый год,
И, спасая от порубки
Парк божественной Алупки,
Сам Господь идет в обход.