Происхождение названия розы Звегинцова - Rosa sweginzowii

       С именем Александра Ивановича Звегинцова связано название дикорастущей розы Rosa sweginzowii. Европейским специалистам по истории роз практически не известно это имя, хотя в классификаторе дикорастущих видов существуют несколько вариаций этого шиповника: Rosa sweginzowii var. Grandulosa, Rosa sweginzowii var. inermis, Rosa sweginzowii var. stevensii, Rosa sweginzowii var. Sweginzowii, Rosa sweginzowii ‘Macrocarpa’. Достаточно сказать, что в известной книге Джанфранко Финеши, в главе об этимологии видовых таксонов в культуре розы, напротив Sweginzowii значится следующее объяснение: «название этой розы, интродуцированной из Китая в 1909 году и используемой работниками питомников, вероятно, имеет отношение к имени ботаника (польского?); такое трудно произносимое название, вероятно, связано с орфографической ошибкой в написании слова» [1].
       Если бы наш виртуальный розарий можно было воплотить в реальность, то роза Звегинцова сильно выделялась бы из общего ряда на «генеральской аллее». Дело в том, что все сорта, описываемые нами прежде, являются садовыми гибридами, выведенными селекционным путем, а роза Звегинцова – дикорастущий дальневосточный шиповник, который назван в честь его первооткрывателя. Об этом неизвестном «польском ботанике» и пойдет речь далее.

       Считается, что род Звегинцовых ведет свое начало от Степана Семеновича Звегинцова, жившего в 1650 году на территории будущей Курской губернии. Многочисленные потомки основателя династии были военными, участвовали в сражениях во времена правления Петра I, Елизаветы, Екатерины Великой и далее. Расселившись по внутренним губерниям России – Воронежской, Курской и Тамбовской, они имели вотчинные земли и усадьбы, а на родовом гербе Звегинцовых были изображены подкова и полумесяц с девизом: «Слову своему господин и раб». Этот девиз ни один из потомков рода не посрамил ни разу, и можно с уверенностью сказать, что все Звегинцовы верой и правдой служили Отечеству, с честью исполняя свой долг.

       Александр Иванович родился 25 февраля 1869 года. Его бабушка, Мария Павловна Черепанова (1817-1849), была дочерью первого адъютанта Кавалергардского полка, а дед, Александр Ильич Звегинцов (1801-1849), выйдя в отставку в чине полковника, долго служил на статских должностях, в частности казанским вице-губернатором и волынским губернатором. Дед был состоятельным человеком: он владел золотыми приисками в Сибири, у него были имения в Тамбовской, Курской и Воронежской губерниях, и даже в Крыму.

       В начале 1840-х годов дед приобрел имение Масловка в Бобровском уезде Воронежской губернии, которое на многие годы стало родным гнездом для целой династии Звегинцовых. Обустраивая свое имение, Александр Ильич насадил леса, защищая дом от частых ветров на берегах Дона. Часть его сосновых посадок уцелела до 1917 года и тогда представляла собой могучий мачтовый бор. Рачительный хозяин, знаток и любитель садоводства, Александр Ильич завел плодовый сад, конный завод, овцеферму, построил оранжереи, где на зависть соседям-помещикам выращивались диковинные ананасы [2].

       Все трое сыновей Александра Ильича были отчаянными кавалеристами, служили в привилегированном Кавалергардском Ее Величества императрицы Марии Федоровны полку. Старший, Владимир (1838-1926), влюбившись в знаменитую красавицу Варвару Дмитриевну Римскую-Корсакову, бросил карьеру военного и, не дождавшись ее развода с мужем, тайно перебрался с любимой в Париж, а затем в Ниццу. Портрет Варвары Дмитриевны кисти Винтерхальтера сегодня можно увидеть в Лувре.

Портрет В.Д. Римской-Корсаковой. Ф.К.Винтерхальтер. 1864 г.

       Николай, младший сын (1848-1920), прослужив недолго в Кавалергардском полку, вышел по болезни в отставку и статскую службу, пройдя ряд назначений, закончил в должности губернатора Лифляндии (1905-1914).

       Средний сын, Иван (1840-1913), отец героя нашего рассказа, так же, как и братья, начал службу кавалергардом. Затем был назначен адъютантом к московскому генерал-губернатору князю Долгорукому. Вскоре он женился и сразу ушел в отставку полковником (1868). Вот краткий перечень его должностей: почетный мировой судья Бобровского уезда Воронежской губернии, уездный предводитель дворянства в Звенигороде под Москвой, воронежский вице-губернатор, бобровский уездный предводитель, курский губернатор, член Совета Министерства внутренних дел. В 1892 году Иван Александрович – тайный советник. Именно он ходатайствовал о причислении Звегинцовых к воронежскому дворянству и затем о внесении их в шестую часть родословной книги. Приведем цитату из статьи воронежского историка А.Н.Акиньшина, который любезно согласился поделиться своими находками:

       «Не забывал И.А. Звегинцов и о своих воронежских усадьбах. В бобровской Масловке им был построен многоэтажный каменный дом с парком вокруг, усовершенствован конный завод, поставлена винокурня. На старых посадках вдоль песчаных донских берегов помещик организовал лесное хозяйство по последнему слову науки. Венцом агрономических новаций землевладельца явилось разведение виноградника на площади в несколько десятин. Особого дохода он не давал: просто было приятно доказать себе и природе возможность выращивания южных ягод так далеко на севере.
       Настоящей помощницей мужу по управлению имениями стала Мария Александровна, урожденная Казакова (1845–1908). Она занималась развитием животноводства и птицеводства, построила маслобойню и сыроварню, заложила саженцевые питомники, оборудовала для опытов оранжерею. <…> К тому же Мария Александровна вполне достойно выполнила свой супружеский долг: произвела на свет восьмерых чад…» [3].

Барский дом в Масловке. Фото 1900-х гг.

Имение Масловка. Общий вид. Фото начала XX в.

       Одним из «восьмерых чад» был Александр Иванович Звегинцов. В 1888 году Александр поступил в Морское училище, закончил его с премией имени адмирала Нахимова и был произведен в мичманы, однако в 1890-м был переведен в Кавалергардский полк. Через два года Александр поступает в Академию Генерального Штаба, а в 1894-м вновь откомандирован в свой полк.

       О следующих четырех годах службы Александра Ивановича ничего сказать не можем. Имя вновь появляется в исторических хрониках в связи с назначением его руководителем экспедиции в Северную Корею. Собственно говоря, с этого момента и начинается самое интересное.

       Экспедиция была инициирована Генеральным Штабом России с целью сбора разведывательных сведений о характере местности и составления военно-топографических карт территории. В преддверии русско-японской войны 1904-1905 годов это, вероятно, диктовалось необходимостью, так как сама Корея была довольно закрытым государством. Чтобы придать экспедиции видимость научно-экономической, была запущена информация, что целью исследования является выяснение вопроса о лесной концессии владивостокского купца Бринера, вокруг приобретения которой в русском правительстве на рубеже столетий возникло много споров и дискуссий [4]. В записке, поданной на имя императора Николая II в начале 1898 года, организаторами предлагалось приобрести концессию Бринера, так как «эта концессия давала право проводить дороги, держать лесную стражу и т. п., словом, хозяйничать в северной Корее. Для осмотра этих лесов могла быть отправлена экспедиция, которая, не возбудив толков и дипломатических запросов, исследовала бы всесторонне северную Корею» [5].

       Итак, в мае 1898 года экспедиция под командованием штаб-ротмистра Кавалергардского полка Звегинцова вышла из Петербурга, а 12 июня отправилась из Одессы на пароходе «Воронеж» через Атлантический и Индийский океаны к берегам Кореи. Одновременно из Петербурга сухим путем через Сибирь двинулась вторая группа участников под командованием капитана барона Н.А.Корфа. Основных участников экспедиции было 38, а также 8 переводчиков и значительное число погонщиков из местных жителей. Общее руководство лежало на Александре Ивановиче Звегинцове. Экспедиция находилась в Корее 94 дня и успела проделать колоссальный объем работ. Для того чтобы исследовать большую территорию, всю экспедицию поделили на группы (партии): две железнодорожные партии (одной из них руководил инженер Н.Г.Гарин-Михайловский, который впоследствии напишет воспоминания «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову»), горная партия и лесная. По возвращении в Петербург были сделаны подробные карты местности и составлены многочисленные отчеты об экспедиции. Сохранился альбом с 96 фотоснимками, иллюстрирующими поездку. Он хранится в Кунсткамере, в Санкт-Петербурге. На фотографиях запечатлена корейская природа, виды корейских городов и деревень конца XIX века и их жителей.

Участники экспедиции. В центре А.И.Звегинцов. Фото 1898 г.

       Гарин-Михайловский в своих дневниках пишет о начальнике Звегинцове:

       «Он одет в красивый тирольский костюм, носит белую пробковую шляпу с низким дном и широкими полями. Костюм идет ко всей его стройной, высокой и красивой фигуре. Волосы коротко острижены, черная вьющаяся борода, большие красивые черные глаза. Лицо доброе открытое, умное, манеры предупредительные и сильное желание стушеваться. Раньше он был моряком, изучал астрономию и теперь в предстоящих работах взял на себя все астрономические наблюдения» [6].

       А вот другая цитата, уже из отчета В.М.Вонлярлярского:

       «…Вопреки почти обычного явления, что из экспедиции все участники возвращаются врагами, настоящая экспедиция вернулась сплоченною, дружною, с отсутствием зависти к успехам товарищей и полная энергии продолжать работу, чтобы оправдать доверие посылавших. Дух экспедиции был таков, что, например, капитан барон Корф не только считался помощником поручика Звегинцова, но и был им в действительности. Поручик Звегинцов имел настолько такта, что остальные члены экспедиции, старше его летами и чином, несмотря на некоторую шероховатость в начале путешествия, добровольно признали за ним главенство в конце. Обстоятельства создали дисциплину отношений, столь необходимую при ответственной дальней экспедиции. Только благодаря этому духу, экспедиция могла сделать то, что сделала, и благополучно вернуться домой» [7].

Местные жители. Фото из альбома 1898 г.

Участники экспедиции. В центре, во втором ряду, барон Корф

       По итогам экспедиции все участники были представлены к наградам, начальник Звегинцов награжден орденом Св. Владимира 4-й степени.

       В 1900 году Александр Иванович выступил с сообщением о поедке в Корею перед членами Русского Географического Общества, а позднее, совместно с Н.А.Корфом, опубликовал несколько книг об этих исследованиях.

       16 мая 1900 года Александр Иванович вышел в отставку и вернулся в имение своего отца Масловку в Воронежской губернии. Здесь он увлекся садоводством, занялся разведением сирени и роз, опубликовал несколько заметок на сельскохозяйственные темы в местных периодических изданиях.

       Спустя три года Звегинцов женился на фрейлине Екатерине Михайловне Свербеевой (1879-1948). Жена происходила из старинной московской семьи, дружившей со «столпами» православия: Хомяковыми, Самариными, Трубецкими и Аксаковыми. Венчание состоялось в Ильинской церкви города Воронежа. Через год родился первенец, Михаил (1904-1978), а четыре года спустя – дочь Мария (1908-1978). В этом же году умерла мать Звегинцова, и дочь назвали в память о Марии Александровне.

Свербеева (Звегинцова) Екатерина Михайловна. Фото начала XX в.

Звегинцов Александр Иванович. Фото 1900-х гг.

       Будучи избранным в 1907 году депутатом Государственной Думы третьего созыва от Воронежской губернии, Александр Иванович состоял сначала членом Комиссии по старообрядческим вопросам, затем ее председателем (с 7 февраля 1911 г.). Им был разработан проект о гражданско-правовом положении старообрядцев, о котором он лично докладывал на заседании Думы 10 мая 1911 года.

       В 1912 году Звегинцов был переизбран в Государственную Думу четвертого созыва, где вступил во фракцию «Союза 17 октября», так называемую партию «октябристов». Одновременно в Воронеже Звегинцов совместно с дворянином В.И.Раевским организовал типографию «Печатник».

       За год до начала Первой мировой войны умер отец Александра Ивановича. Его похоронили на территории имения Масловка, рядом с матерью и сестрой Еленой, которая умерла от тифа в 1905 году, заразившись в лазарете в Харбине, где служила сестрой милосердия.

       Началась война, и Звегинцов уходит добровольцем на фронт. Его определили начальником разведывательного отделения в штаб 3-й армии, сначала в чине капитана, а затем подполковника. 5 ноября 1915 года Звегинцов вылетел в боевой полет на аэроплане «Илья Муромец-3». Над станцией Барановичи аэроплан получил повреждения от зенитного огня неприятеля и при отходе (под Прилуками) разбился, все погибли [8]. Похоронен подполковник А.И.Звегинцов 13 ноября 1915 года на Всесвятском (Новостроящемся) кладбище в Воронеже. Могила его не сохранилась.

       В том же году по случайности сгорел барский дом в Масловке, пропало немало драгоценных реликвий, в частности портреты Екатерины II и Александра I (подарок А.А.Орловой, дочери Орлова-Чесменского), разнообразные эпистолы и записи XVIII века.

       После смерти мужа и гибели усадьбы Екатерина Михайловна, оказавшаяся в затруднительном положении, обратилась за помощью к генералу Алексееву. Так как Звегинцов был причислен к Генеральному Штабу, то она ходатайствовала о производстве мужа на день смерти в полковники, что весьма повышало полагающуюся ей пенсию. Генерал Алексеев пошел навстречу и удовлетворил просьбу вдовы. Таким образом, Александр Иванович Звегинцов закончил свою жизнь в должности полковника Генерального Штаба.

       Дальнейшая судьба Масловки и потомков Звегинцова вкратце такова. С началом революции Екатерина Михайловна с детьми эмигрировала из России, поселившись в Лондоне. Остаток жизни она посвятила детям и служению Богу. В 1948 году ею была написана книга «Our Mother Church», а в 1930-м она перевела на английский воспоминания генерала Деникина, изданные в Англии под названием «Белая Армия». Сын Михаил окончил курс химического факультета Оксфордского университета, женился на Диане-Александре Лукас. Он был видным знатоком в вопросах экономики, сотрудничал с различными исследовательскими центрами. Дочь Мария, тоже воспитанница Оксфорда, специализировалась в изучении восточноевропейских стран. Была замужем за Рихардом Хольдсвордом, канадским летчиком, погибшим во время Второй мировой войны. Осталась дочь Диана.

       В бывшей звегинцовской усадьбе расположился санаторий имени революционера Цюрупы. В 1929 году построено несколько деревянных летних корпусов. Только за тринадцать довоенных лет в доме отдыха побывало около 32 тысяч человек. Во время войны здесь был развернут военный госпиталь, а в октябре 1945-го открыт санаторий, который действует и поныне.

       Что касается розы Звегинцова, то детали ее происхождения и появления в Европе не ясны. Разные источники сообщают нам о событиях, косвенно имеющих отношение к розе ‘Sweginzowii’, но о самой розе никаких сведений нет. Правда, в справочниках есть упоминание о гибриде Rosa Sweginzowii ‘Macrocarpa’.

       В одних источниках говорится, что махровая сирень, тоже имеющая название ‘Sweginzowii’, получила Большую золотую медаль на Парижской выставке. На какой именно выставке и в каком году, не известно. В другом месте мы нашли упоминание, что мать Звегинцова, Мария Александровна, занималась садоводством и даже вывела два новых сорта роз (!) и новый сорт жасмина, названный Звегинцовским. Кроме того, в ботанических классификаторах существуют такие виды, как слива Звегинцова и миндаль Звегинцова. Какая-то загадочная связь, которая явно существует между всеми этими названиями, пока остается неразгаданной.

       Тщательно изучив видовую розу ‘Sweginzowii’, мы пришли к выводу, что она не могла быть результатом гибридизации и никакого отношения к садовым сортам не имеет.

Rosa Sweginzowii ‘Macrocarpa’

       В общем, тайн на сегодняшний день больше, чем хотелось бы. Нет сомнений в одном: Александр Иванович Звегинцов, а также его экспедиция в Северную Корею, имеет прямое отношение ко всем ботаническим видам с названием Sweginzowii, поскольку и роза, и сирень, и слива, и миндаль происходят из региона Китая и Кореи.