В Государственном архиве Республики Крым (ГАРК) нами обнаружено «Дело о заготовке из казенных садов фруктовых деревьев для сада, разводимого в Богоявленском» [1]. В нем всего 8 листов, охватываемых период 5 месяцев (с 30 сентября 1789 по 27 февраля 1790 года), но информация настолько интересна и требует такого количества пояснений, что едва уместится в одну статью. Тем не менее, мы попробуем в сжатой форме изложить суть вопроса и его предысторию.
Первый лист дела содержит Ордер князя Г. А. Потемкина «Господину бригадиру и кавалеру Жегулину», где говорится буквально следующее:
«Для сада, разводимого в Богоявленском, что прежде было Витовка, потребно разных фруктовых деревьев до пятидесяти тысяч, тополей итальянских тысяча и семян всякого рода. Для взятия и доставления как деревьев так и семян явится к Вам поручик Алексеев, которому имеете Вы преподать всякое способствование к точнейшему выполнению возложенного на него дела. Князь Потемкин Таврический. Сентябрь, 21 дня 1789 года. При Коушанах» [2].
Следующие листы дела включают «открытые листы», «ордера» и «регистры» правителя Таврической области Семена Семеновича Жегулина разным лицам относительно деталей исполнения повеления светлейшего князя.
Что же это за сад в Богоявленском, зачем потребовалось туда так много деревьев? Где находится это Богоявленское? Наконец, почему именно крымские растения? Чтобы ответить на эти вопросы, придется начать рассказ издалека.
8 апреля 1783 года императрица Екатерина II издала манифест, по которому Крым, Тамань и Кубань стали русскими областями, а в следующем году образована Таврическая область. В числе заслуг, обычно приписываемых Потемкину, является разведение лесов и виноградников, поощрение шелководства, закладка садов и питомников, строительство новых городов. Здесь Григорий Александрович действовал с поистине имперским размахом, хотя многие его проекты остались незаконченными. Нововведения в государственном и экономическом устройстве касались не только Крыма, но и всего юга России. Одним из таких проектов в 1789 году стало селение Богоявленское, в 12 км от будущего города Николаева. В этот период на реке Ингул закладывалась новая верфь, где планировалось строительство кораблей для Черноморского флота, а в окрестностях Николаева по распоряжению князя были созданы Адмиралтейские поселения (Копани, Богоявленское, Воскресенск, Богдановка, Знаменка, Калиновка), которые обеспечивали Адмиралтейство мастеровыми, каменщиками и другими рабочими людьми. В Богоявленском губернатор Новороссии повелел устроить собственную усадьбу, а также усадьбу для своей племянницы и любовницы, графини Александры Васильевны Браницкой. Вскоре также появились аптекарский сад, огород и даже первая в России школа земледелия с опытным участком.
Заведение верфи на Ингуле и общее руководство всеми работами Потемкин поручил статскому советнику Михаилу Леонтьевичу Фалееву. Проектированием зданий и общей планировкой Богоявленского занимался «личный» архитектор светлейшего князя Иван Егорович Старов, разбивкой садов - английский садовник Уильям Гулд.
Прежнее название Богоявленского - Витовка - пошло от имени литовского князя Витовт, который в 1399 году во время походов против татар построил здесь укрепление и таможню для торговли с ними. Последующие 350 лет эта территория принадлежала Османской империи. В 1774 году по Кючук-Кайнарджийским мирному договору Витовка вместе с другими населенными пунктами и землями между Днепром и Южным Бугом отошла к Российской империи. В период русско-турецкой войны 1787-1792 годов здесь находился военный госпиталь. В этот же период в Витовке стояли, выполняя пограничные функции, части Бугского егерского корпуса под командованием Михаила Кутузова. Наконец, в Витовке часто останавливался и сам князь Г.А.Потемкин. В честь существовавшей здесь церкви Богоявления губернатор Новороссии распорядился переименовать Витовку в Богоявленское. 27 августа 1789 года появился знаменитый ордер полковнику М.Л.Фалееву № 1065: «Фаберову дачу именовать Спасское, а Витовку - Богоявленское, нововозводимую верфь на Ингуле - город Николаев» [3].
За три дня до появления этого ордера Потемкин пишет Фалееву: «Аглицкой садовник Гулд отправлен от меня в Витовку. Покажите ему место, что я назначил для своего дому, между Витовки и дачи Фаберовой, где лесок небольшой. Он проэктирует как сей лесок окружить дорогами и обратя в сад, насадить цветов, а паче розанов. Выберет он также место для винограду, для ранжереи, парников и огороду фруктовых деревьев» [4].
Гулд, находящийся в это время в Екатеринославе, отправляется на место со своим коллегой и соотечественником Мариусом Кревином. После осмотра территории Уильям Гулд пишет князю восторженное письмо:
«За особливое щастие почитаю исполнять Ваши повеления; ибо из оных я узнаю, что Ваш неутомимой патриотический дух повсюду возстановляет государственную пользу. Богоявленск есть весьма важное место и достойное Вашего внимания, поелику может доставлять Черноморскому флоту наилучшую провизию всякаго роду. Между всеми моими путешествиями не находил я земли плодоноснее здешней для всех произрастений вообще; и пастбищ способнее для скотоводства. На сей благословенной земли назначил я ботанической, виноградной, овощной плодовитой и аглинский сад, который приятным и выгодным положением никакому не уступает. Оной сад, лежа в недрах наиприятнейшей долины, наполяется прозрачным и тихожурчащим источником, имея при том в виду реку Буг и, будучи закрыт от восточных и северных ветров, пресыщается южным точию благоразстворением воздуха. По чему самые нежнейшие древа могут тамо плодотворить в совершенстве. А дабы скорее плоды созревали, то малейшим иждивением можно построить стены и теплицы с находящегося на месте камня. Для произведения всего в действо потребно есть садовник, земледел и прасол, который бы умел хорошо солить говядину и свинину для флота. <…> Умножение разных капуст, силдирей и прочей зелени тем нужнее, что оные суть антискорбутическия, и чрез употребление оных можно отвесть от излишней яствы дынь и арбузов, которые производят смертоносные лихорадки. Как дров для топки здесь недовольно, то в самое короткое время можно развести от семян те дикие кустарники, которые растут в Англии на самой безплотной земли, и которыми отепливаются многия провинции вместо дров» [5].
Итак, англичанин Гулд, имея неограниченные полномочия от Потемкина в области садоводства, «назначил» в Богоявленском сад, причем не один, а несколько - «ботанический, виноградный, овощной плодовитый и аглинский». Мало того, он оценил климатические достоинства места настолько высоко, что здесь, по его мнению, можно выращивать «самые нежнейшие древа», то есть субтропические культуры. Для тропических культур он предлагал построить теплицы, которые не должны составить для князя большие расходы, поскольку можно использовать местный камень и глину. У.Гулд пробыл в Богоявленском с 3 по 22 сентября, а затем вновь вернулся в Екатеринослав, где в то время работал в саду при дворце светлейшего князя. Садовыми работами в Богоявленском остался руководить англичанин Мариус Кревин, поставки растений обеспечивал сам полковник М.Л.Фалеев.
Уже 2 ноября 1789 года из Елисаветграда были доставлены в Богоявленское «деревья вишневые и сливовые каждых по 1 000 штук», которые Фалеев рапорядился «разсадить на отведенном здесь для саду месте сколь можно скорее по плану, оному саду зделанному с помощью садового мастера Мариуса Кревена» [6]. Кстати, потом садовый мастер Мариус Кревин заведовал Богоявленским садом вплоть до 1793 года. Его имя внесено в список находившихся при казенных строениях архитекторов и художников; за работу М.Кревин получал жалование 600 рублей в год [7].
Всего же только в 1789 году по предписанию Потемкина для разведения садов в Николаеве и Богоявленском было доставлено Фалееву из Елисаветграда и Новомиргорода разных плодовых деревьев и кустарников 13450 штук [8]. Позднее, в 1790-1792 годах из Крыма привезено разных деревьев на 300 рублей ассигнациями, из Херсона огородных семян на 95 рублей, из Аккермана множество деревьев и виноградных лоз.
В числе первых поставок растений для Богоявленского сада была и та самая, из Крыма, которой мы и посвятили данную статью.
Итак, получив предписание от князя Потемкина о сборе фруктовых деревьев, итальянских тополей и «семян всякого рода», правитель Таврической области Семен Семенович Жегулин направляет в разные районы Крыма надежных исполнителей. Жегулин выбрал четыре местности, наиболее подходящие для сбора растительного материала. В долину реки Альмы отправился прапорщик Степанов, в сады по речкам Кача и Бельбек - переводчик Львов, в Судак и его окрестности - переводчик Пениович, а заготовкой растений «в садах по морскому берегу, по обеим сторонам Алупки лежащих» поручено заняться казенному садовнику Степану Кондараки. Ниже приводим образец предписания для прапорщика Степанова:
«№ 2826. Октября 26. 1789 г.
Таврического областного магистрата переводчику Г-ну прапорщику Степанову, отправленному по повелению Его Светлости в сады казенные, лежащие по речке Алме, ради отыскания и вынятия из земли разных фруктовых дерев и кустов и лоз виноградных и пересаживания их в другое, назначенное от Их Светлости место. А притом повелевается, буде оным прапорщиком Степановым в казенных садах предписанного числа молодых дерев и кустов не найдет, то повелевается брать оные в рассмотрении и из татарских, и если по вырывании и обвязки тех дерев и доставлении их в Симферополь требованы будут им из ближайших селений рабочие люди, также конные или воловьи подводы, оные исправникам, муфтиям или другим начальникам надлежит давать без малейшего препятствия и задержания. Всем таковым за работу плата от меня произведена будет. Кто же сего не исполнит и воспротивится, тот по мере его неповиновения строго наказан будет» [9].
Такие же «открытые листы» выданы Львову (№ 2827), Пениовичу (№ 2828) и Кондараки (№ 2829). Все эти люди, включая прапорщика Степанова, были по происхождению греками, служили переводчиками с турецкого языка, исполняли особые поручения при Таврическом магистрате. Особенно полезны их знания были в тех случаях, когда требовалось разъяснение крымским татарам постановлений властей, разбирательства в имущественных и земельных спорах и т.д.
Об этих людях известно немного. Анастасий Львов служил переводчиком при султанах Батыр-Гирее и Селим-Гирее с 20 мая 1783 по 7 июня 1784 года, за что получил жалованье 30 рублей, а затем по указанию бывшего с то время правителя Таврической области В.В.Каховского зачислен переводчиком в штат Таврической области [10].
Прапорщик Панаиот Степанов ранее служил переводчиком при штабе генерал-аншефа П.А.Текели, героя русско-турецкой войны 1768-1774 годов. В 1787 году, находясь в Кинбурнской крепости, генерал обратился к Потемкину с просьбой пристроить толкового переводчика куда-нибудь, поскольку на то время вакансии и жалованья для него не было. Специальным ордером № 63 светлейший князь направил Степанова в Крым для зачисления в штат Таврической области с жалованьем 120 рублей в год [11].
О переводчике Пениовиче сведений найти не удалось. Что же касается «казенного садовника» Степана Кондараки, то это был дед будущего этнографа, краеведа и писателя Василия Христофоровича Кондараки, издавшего знаменитое «Универсальное описание Крыма» в 1873 году. Вот что пишет внук о питомнике растений в Алупке: «В то время, когда Крымский полуостров был присоединен к России, Алупка имела более 40 дворов и такое изобилие садов с фиговыми, гранатовыми и масличными деревьями, что князь Потемкин-Таврический, очарованный климатом и производительными силами почвы, избрал эту местность, как изобилующую водою и гораздо лучше других защищенную от северо-западных ветров, первым разсадником экзотических растений, доставлявшихся по приказанию его из Константинополя и других мест в 1787-м году» [12]. В другом месте автор дополняет: «Бесспорно, красивейшим из всех и самым распространенным на Южном берегу растением считается кипарис пирамидальный, достигающий 50 футов в высоту. Первые 2 экземпляра его посажены были в Алупке, в конце прошлого века дедом моим на его собственной земле» [13]. Выходит, что Степан Кондараки владел собственной землей в Алупке, на которой и был первый на Южном берегу Крыма питомник.
Итак, все четверо получили задание по сбору растений для Богоявленского сада. Поскольку задание деликатное, необычное, спешное, да к тому же по личному указанию князя Г.А.Потемкина, то С.С.Жегулин посчитал необходимым всем исполнителям дополнительно к «открытым листам» написать ордера, в которых указывал:
«…Особенно предписываю стараться по возможности… в весьма поспешном времени предписанное количество молодых фруктовых деревьев и кустов вынуть из земли со всевозможной осторожностию, дабы не попортить корни, и оные вместе обвертывать в рогожи, и дабы корни от мороза не повредить, то пересыпать корни землей. Также, чтобы не обтереть на деревьях кожу, рогожи можете брать из Бахчисарайского и Симферопольского провиант магазинов, откуда заспособнее» [14].
Переводчику Пениовичу, посланному в Судак, предписано брать рогожи из Карасубазарского магазина. Дабы никто из владельцев магазинов не сопротивлялся отдавать даром рогожи, то и в их адрес были отправлены ордера. Вот образец одного из таких предписаний:
«№ 2825, Октября 26, 1789 г.
По воле Его Светлости ради взятия из Судака и других приморских мест фруктовых деревьев послан от меня Таврической Казенной палаты переводчик Пениович и буде надобны будут ему рогожи на обвертывание тех деревьев, то я сим вам предписываю, сколько оных им от вас потребовано будет, отпустить без малейшего задержания, о чем имеете отрапортовать начальника вашего, господина обер-правителя Варыпаева» [15].
Какие же деревья потребовались для Богоявленского сада? В архивном деле, к счастью, сохранились все четыре «регистра», то есть перечня растений, требуемых для выкопки. Мы не знаем точно, как формировался этот ассортимент - то ли списки составлялись в Симферополе, то ли перечень был привезен из Богоявленского нарочным. В качестве нарочного в ордере князя значится некий поручик Алексеев, но в крымских документах этот человек не упоминается.
Все четыре задания в перечне растений по многим позициям совпадают, но удивляет разница в количестве. Например, задание для Анастасия Львова в долине рек Кача и Бельбек было несравненно объемнее, чем для Степана Кондараки в Алупке.
Общий анализ ассортимента и количества требуемых растений для Богоявленского сада позволяет сделать следующие выводы:
1) Наибольшая плотность садов в Таврической области конца XVIII века была в долине рек Кача и Бельбек, то есть в Байдарской долине. Вторым регионом по развитию садоводства сразу после присоединения Крыма к России была долина Альмы. За ним следовал район Судака. Замыкала список Алупка, по всей вероятности по причине отсутствия дорог на Южном берегу Крыма. Правда, нужно сделать оговорку: в списке представленных регионов отсутствует очень важная садоводческая территория Карасубазара, Старого Крыма и их окрестностей;
2) Чем больше в каком-либо районе Крыма было фруктовых садов, тем больше и декоративных кустарников. Другими словами, владельцы садов равное внимание уделяли как плодоводству, так и декоративному садоводству. Отсюда и разные задания по количеству (исключая виноград);
3) Важнейшим районом Крыма в деле выращивания винограда был Судак, не намного от него отставали виноградники в долинах Качи, Бельбека и Альмы. Что касается Алупки и прибрежной полосы, то задание в 10 тысяч лоз С.Кондараки получил, видимо, из-за особых сортов винограда, выращиваемого на юге и не растущего в зоне степного Крыма. Этот факт отмечал еще Карл Габлиц в 1785 году.
4) Говоря о виноградных лозах, нужно понимать, что речь идет о неукорененных чубуках, то есть о черенках при обрезке лозы, поэтому пусть читателя не смущает кажущееся гигантское количество виноградных лоз. Любопытно другое. В задании прапорщику Степанову после плановой цифры есть примечание: «Сии срезы закопать в землю в одном известном месте» [17].
5) Судак и Алупка задания по сирени (в регистре писали «сиренги») и дикому жасмину не получили. Возможно, там они не росли, а может, у переводчиков не было возможности их собирать. Ведь для доставки и выкопки требовались рабочие, а, учитывая спешность и большой объем работы, то счет должен был идти на десятки рабочих рук.
Последнее обстоятельство было серьезной трудностью. Мало того, что переводчики должны были выкопать деревья, не вызвав при этом возмущение среди татарского населения (ведь выкопка предстояла в садах, оставленных татарами и греками), но и нанять местных татар для этой работы - ведь ясно, что один человек это не сделает. Плюс требовалось все выкопанное обернуть рогожей (взятой бесплатно в магазине) и доставить в Симферополь. Предвидя неминуемое недовольство местного населения, С.С.Жегулин выдал всем четверым исполнителям по сопроводительному билету, где указывалось: «Изъявителю сего <…>, посланному от меня по самонужнейшей казенной надобности, давать по одной обывательной лошади и без малейшего задержания…» [18].
Разумеется, каждый из назначенных людей выполнил порученное задание, но, как водится, без неприятностей не обошлось. В архивном деле имеется рапорт садовника С.Кондараки от 20 ноября (спустя месяц!) 1789 года «Высокородному и превосходительному Господину правителю области Таврической и кавалеру Семену Семеновичу Жегулину». Садовник просит оплатить работу по выкопке деревьев 38 татарам и 5 солдатам за два дня каждому [19]. Мы не знаем, сколько человек было нанято другими переводчиками, заплатили им за работу или нет. В случае с Кондараки тоже не известен финал истории с задержкой оплаты. Будем надеяться, что С.С.Жегулин никого не обидел.
Последний лист архивного дела свидетельствет о том, что ни в ноябре, ни в декабре, ни в январе выкопанные растения в Богоявленское отправлены не были. Из-за сильных морозов зимой 1789-1790 года вся партия растений находилась в Симферополе (вероятно, деревья были прикопаны в землю), и лишь 2 марта на нескольких подводах деревья отправили в Севастопольскую бухту для погрузки на один из кораблей Черноморского флота, направлявшийся в Херсон [20].
Мы пока так и не выяснили, доставили в Богоявленское растения из Крыма или нет. Если и доставили, то есть большие сомнения в их приживаемости, поскольку редко какое растение, даже если корни были упрятаны в рогожу, сможет выдержать 4,5 месяца без земли, да еще при минусовой температуре. В архиве Николаевской области (ГАНО) не обнаружено каких-либо документов, подтверждающих, либо опровергающих доставку партии растений в Богоявленское из Крыма в марте 1790 года.
Впрочем, не исключено, что всё закончилось благополучно. Поэт и писатель князь И.М.Долгорукий, побывавший в Николаеве и Богоявленском в 1810 году, еще застал одичавший сад, отданный в аренду владельцу суконной фабрики. Путевые заметки Долгорукого под названием «Славны бубны за горами, или Путешествие мое кое-куда 1810 года» были изданы впервые в 1849 году. В частности, о Богоявленском он писал:
«В самом Богоявленском – прелесть! Я туда ездил и не мог довольно налюбоваться этим местом. Я нигде не видал такого соединения вдруг богатства природы, роскоши искусственной и нищеты. Потемкин любил это место и разводил тут сады. Всякое растение и дерево, какое только в климате том достать можно около Крыма, – все сюда привезено было на подводах и посажено без пощады человеческого поту; все принялось и пустилось, а после – все поросло тростником и облеклось в пустыню. Тут уже не сад теперь пышный и пространный, а дичь одна необработанной природы» [21].
1. ГАРК. Ф.799. Оп. 3. Ед. хр. 113.
2. Там же. - Л. 1.
3. Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. Том 2. - Одесса, 1848. - С. 672.
4. «Именовать - город Николаев». Историко-краеведческий выпуск. - Николаев, 1989. - С. 178.
5. Болотина Н.Ю. Потемкин. Серия «Великие исторические персоны». - М.: Вече, 2014.
6. РГА ВМФ. Ф. 245. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 576.
7. Кухар-Онышко Н.А. Богоявленск - колыбель Николаева. - Николаев, изд-во Ирины Гудым, 2013. - С. 94.
8. Крючков Ю.С. История Николаева от основания до наших дней. – Николаев: МП «Возможности Киммерии», 1996. - С. 99.
9. ГАРК. Ф.799. Оп. 3. Ед. хр. 113. Л. 2.
10. Ордера князя Потемкина. 1787 г. // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Том 6. 1888.
11. Там же.
12. Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. - СПб., 1875.
13. Там же.
14. ГАРК. Ф.799. Оп. 3. Ед. хр. 113. Л. 3.
15. Там же. - Л. 4.
16. Там же. - Л. 5, 6.
17. Там же. - Л. 6.
18. Там же. - Л. 5 об.
19. Там же. - Л. 7.
20. Там же. - Л. 8.
21. Долгоруков И.М. Славны бубны за горами или Путешествие мое кое-куда 1810 года. М., 1870.