Монастырь

Ходили черные старухи, мела поземка. Монастырь
Кирпичным вслушивался ухом в небесно-снежную псалтирь.
Норд-оста звучные рулады врывались в монастырский быт.
В проломе каменной ограды я изучал, как следопыт,
Глаза монахинь, их покорность. Мне, пацану в пятнадцать лет,
Казалось, это – иллюзорность, так не бывает, глупость, бред.
Как можно, воспаряя в небо, быть столь придавленным к земле?
Вот «Битлз», разве это небыль? Всевышний разве не в Кремле?
Теперь-то я их понимаю: когда от горя ты ослеп,
То неприкаянность немая и не в такой загонит склеп.
Тогда же я стоял, как зомби, подобно высохшей траве,
И мыслей маленькие бомбы взрывались в юной голове.
Как будто вспять помчались реки, переворачивался мир…
С тех пор прошло почти полвека, а он все давит, - монастырь,
И сколько б свечи восковые ни ставил я под образа,
Все вижу эти, неживые, монахинь тусклые глаза.