Олег Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …. Ниночка <Гриневич> уже две недели здесь <в Москве>. Очень рада – летает всюду, радуется всему (она ведь наша!), но темп жизни и плотная программа для нее непривычны, и она устает. Опять же испугалась чрезвычайного питания и чревоугодия московского и уже растолстела, несмотря на усталость.
        Я ей всюду билеты понадоставал. И на ее возлюбленного «старичка» Лемешева, даже два раза были на «Онегине» в Большом и на «Вертере» (где он значительно интереснее) в филиале Большого. Она слегка надеется, что Игоря просто заставят сюда переехать. Хоть и понимает, что для него мытарства устройства – страшная и почти «непереносимая вещь»….

---

Нина Гриневич – Олегу Гребенщикову

        Большое-большое спасибо за книжку С. Я. Лемешева, мне очень хотелось ее иметь. Ты очень добрый, что разыскал ее!
        Всю зиму и весну провели мы очень печально. Не знаю, писала ли я тебе, что у Игоря еще в ноябре началось что-то странное с глазами, все видел нормально, но если начинал читать, глаза начинали страшно болеть. Чем его только не лечили, но ничто не помогало. Я читала ему вслух и днем, и вечером, и работать он не мог почти. Зимой была здесь чудовищная эпидемия гонконгского гриппа, продолжавшегося до весны включительно, он заболел, конечно. Доктор здесь никчемный – молодой, неопытный и к тому же хирург, в общем Игорь уж едва волочил ноги. Он давно живет не то что на диете, а на очень облегченной пище. … Около 4 недель назад его отправили на курорт в Тюрингский глазной санаторий (800 м высоты), решив, что болезнь на нервной почве. За это время я съездила на неделю в Большу к родственникам. Теперь он пишет, что глазам чуть-чуть лучше, но т.к. там нет соответствующей диеты, он плохо переносит еду и исхудал совершенно, по-видимому, к 5 июня вернется домой…
Рюрик выдержал успешно письменную матуру, в июне устные экзамены. Он выучился ездить на автомобиле и мотоциклете, и купил себе прекрасный мотоциклет.

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Совсем уже надежду потеряли узнать, как вы живете и вообще! Дней десять назад сестрица написала, но столь обширно и сумбурно, что понять можно не много: все больше о каких-то сувенирах, которые она сама себе изготовляет! Сии последние – сиречь сувениры – наравне с новогодними поздравлениями (без собственно письма, а только с чужой картинкой и приветом) кажутся мне бичами современности наравне с умыканием самолетов и консулов… Прчем сувениры, в отличие от поздравлений и умыканий, являются специфически российским злом. Я решил с этим бороться: поскольку я еще ни одного самолета и дипломата не украл, то чтобы остаться перед собой честным, я и новогодних поздравлений решил не писать и часто даже не отвечать на них…, но это не значит, что не надо писать, или хотя бы подавать знаков жизни в другое время года.
        Коротко о нас. Рюшка – студент второго курса в Магдебургском ТН (Technische Hechschule), живет там в общежитии с тремя коллегами в комнате, по-видимому этим не тяготится. Когда его спрашиваешь, как и что, он отвечает: все нормально, большего обыкновенно не добьешься. Приезжает домой в конце недели раза 2-3 в месяц. Или сидит у себя наверху и читает всё, что ему подложишь (от Толстого до «крими»). Если ничего не подложишь, то слушает радио (оно же играет и при чтении!), но большую часть времени в Гатерслебене проводит с молодыми Штуббе (они уже давно кончили учиться: ветеринары, зоологи, лесники) или на охоте в заповеднике «Hackel» (около 5 км от нас) оли за телевизором. У нас телевизора, конечно, нет! Вести Рюшка 80 кг – особых интересов не имеет. В общем, жаловаться на него не приходится, но чужеват как-то…
        Нина хозяйствует, откармливает Рюшку вконце недели после «общежитейской столовой». Поскольку я должен есть дома, у нее, бедной, очень много хлопот с покупками и проч. Сейчас после Гете погрузилась без остатка в Овидия, даже переводит кое-что, вспомнив университетскую латынь, из Ex Pondo и Tristia… Много читаем сербской литературы. Боже, Боже, как мы не ценили ее в свое время! Как прекрасны Симо, Митавул, Ст. Сремац (этого, положим, я всегда любил), Б. Станковач… С удовольствием читаем и стариков Досптеза, Обраговича, Вука Кара<нрзб>. А какой превосходный лирик наша ровесница Десанка Максимович! И несравненные «народные песни»! Я продолжаю, правда с измененной тематикой, гетерозис у кукурузы изучать. Эта тема неисчерпаемая. С тыквами, увы, почти контрабандой заниматься приходится! Вообще, после проклятой «Akademiereform» никому работать неохота, и все считают только, сколько лет до пенсии осталось. Наш новый директор (т.е. уже три года), Бёли, уже имел сильнейший сердечный припадок (41-42 года ему!).
        Но больше всего занимаюсь я сейчас нумизматикой юго-восточной Европы и вообще историей сего милого уголка земного шара (включая Турцию, Габсбургов и Романовых) от времен оных до конца первой великой войны. В связи с этим огромная просьба (стоит всего 40 копеек): постарайся достать (я прозевал) брошюру Максимов Н. И.: Очерк о серебре. Москва, 1970, изд. «Наука», 141 стр., ц. 40 коп. Очень, очень буду благодарен! Ну а за сим желаю всего самого замечательного и веселых святочных дней.

---

Нина Гребенщикова (Гриневич) – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …Вот о чем я мечтаю: когда-нибудь поехать в мой родной город Владимир (кстати, он очень знаменит памятниками старины). Там я провела у бабушки первые 7 лет жизни в ее доме (она – из помещиков). И поехала бы туда, улица теперь зовется Щедрина (прежде Вознесенская) посмотреть, что осталось и места, где могилы предков. Но мне очень бы хотелось поехать туда, встретившись в Москве с Вами…. Город Владимир на Клязьме. В этом городе я родилась в бабушкином доме. В этом доме бабушка и умерла в 1930 году. Там был огромный прекрасный сад со старыми деревьями, а забор шел по верху старинного городского вала. Я очень жалею, что не съездила туда, когда была в Москве, но ведь денег всегда не хватает…

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Прямо рука не поворачивается писать. 2-го апреля на рассвете, не просыпаясь, Нина отошла на Великий отдых. Я стою перед такой пустотой, что жуть берет. Одно утешение: что умерла она так, как и хотела, не проболев иодного дня: Apoplexia cerebri. 1-го апреля, сделав покупки, стояла во дворе и разговаривала – по обыкновению – с Frau Stubbe. Вдруг почувствовала сильную головную боль и, придя домой, легла. Так я ее застал, придя к обеду. После полудня часто говорила, или верней, отвечала не совсем суразные вещи, на всякие шприцы реагировала мало, была в полусонном состоянии. Вечером перед доктором как-то (как всегда!) подобралась, так что он ее даже в больницу не взял и, дав еще шприц и всякие необходимые указания, велел до утра не будить, а когда я утром к ней подошел, будить ее уже действительно не было надобности: совсем спокойно лежала с закрытыми глазами…

        Пока живу автоматически, на нервах, ем, пьюнормально и делаю, что полагается. Милые Frau Stubbe и Brigitte Kohl устраивают всякие формальности. Frau Stubbe дозвонилась к Рюшке, хотя он ка раз 1 апреля был переведен в новое отделение фирмы (там же, в Гримме, под Лепцигом), так что он приехал, пока Нину еще не увезли. Он, очевидно, переживает легче и по натуре своей легко приспосабливающийся, а главное потому, что у него невеста есть (я ее почти не знаю, она еще учится в Магдебурге).
        Сестрице написал, от нее как раз недавно письмо было. А вот чашечку из Владимира Нина получила с запозданием на 24 часа (пакетик пришел через 4 часа после смерти). Насколько лучше было бы для Рюшки, чтобы я, а не она отправилась на покой. Деньги он сам сейчас зарабатывает. Какую ему Нина счастливую юность, особенно детство, устроила, хотя, может, и баловала, но когда надо, он себе сам и варит, и стирает. Да, Нина – это человек, который сумел всю жизнь никогда никому не быть в тягость. Можно сказать, что весь Гатерслебен искренне горюет. А что же мне делать, когда «автоматика» перестает действовать? Физически – тоже неважнец. 2 месяца в больнице (на Рождество) ничуть не помогли. Вот и барахтайся!

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …За последние два месяца, что Нина ушла, единственным относительно приятным временем было засыпание после очень сильной порции снотворного. Рюшка сидит в Гримме (недалеко от Лейпцига), появляется обычно с Ханнелоре – не чаще раза в месяц. Иногда приходит от него открытка из Берлина (там мать Ханнелоры) или из Дрездена.
        Очень мне помогает Бригитт Коль, моя ассистентка (Олег ее, кажется, знает), а я только и ворчу на нее в моем состоянии. Ассистентка она прекрасная, а вот по хозяйству – ни в зуб ногой. Покупает какие-нибудь идиотские немецко-хозяйственные приспособления, вроде прибора для сбивания пюре или жидкости (конечно, вонючей) для пола. Обедаю в институтской столовой, переход от Нининого харча очень труден. Утром пью много чая, в одиночестве, с хлебом и диетической колбасой, сыром или яйцом, а вечером Бригитт варит какую-нибудь скучнейшую овсянку, которую я запиваю красным вином! А потом опять стукнет – Нины нет…

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …Жителя Норильска зовут Игорь Борисович Паншин. Был прекрасным цитогенетиком, мы с ним у Тимофеева-Ресовского в Бухе вместе были… Он – сын Б.А.Паншина, вавиловского соратника, тоже генетика, не вернувшегося из сталинского лагеря. А Игорь на Север тоже не по своей воле попал, но там остался, когда стал свободным, бросив жену и сына и отклонив предложение своей учительницы проф. Хвостовой, заведующей лабораторией в Новосибирске (Институт цитологии и генетики СО АН СССР), и даже работает там где-то не как научно-технический сотрудник, а что-то вроде технического медперсонала (не знаю точно). Хвостова рассказывала мне о нем в 1967 г., когда я был в Новосибирске, и адрес его дала, но не могу найти.
        …А что Св. Елену я забыл – это свинство. Как-то всегда, если не ты, какие-то Елены вблизи были – Елена Александровна Тимофеева-Ресовская, покойная всегда пиршества устраивала; в Белграде – Панова и проч. Я «Св. Игоря» тоже любил праздновать, обычно это время путешествий (18 июня по новому стилю) – в Албании 1958 г., в Добрудже (1964); в Монголии Гоби (1962); в Родопах на греческой границе (1963).
        Для дела: рождение мое (Игорь) во всех документах и в советском паспорте обозначено 3 февраля 1912 года без упоминания стиля, Фамилия пишется Igor Grebenstschikow (как Нина и Рюшка), а Grebenschikov – только в моих научных публикациях, а место рождения не Ленинград, а Петербург (так и в советском паспорте).
        Рюшка (8.06) привез чудный «карловачки ризлинг» - фрушкогорское вино, о котором Бранко Радичевич мечтал, чтоб его кости, по перенесении их на Стражилово из Австровенгрии, были им омыты перед окончательным погребением.
        …Нининых стихов, конечно, в Союзе печатать не будут, за исключением «патриотических» или посвященных Лемешеву (целый цикл!), которые не первый сорт. А последнее время она делала отличные переводы Овидия (Tristia, Ex Ponto) с латинских оригиналов (она очень хорошо сдала латынь в университете) и немецких подстрочников, но их и в Союзе неплохо переводили (например, Левик), правда, не всё.

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …От Н. В. Тимофеева-Ресовского <относительно адреса цитогенетика Паншина на Таймыре в Норильске> ты никакого ответа не получишь, он и раньше-то на письма почти не отвечал, а сейчас после смерти Е. А. ему и диктовать некому (из-за глаз – он в сталинском лагере чуть не ослеп – буквы у него в страницу величиной выходят и причудливые!). Попробуй через старушку Хвостову: Новосибирск – 90, Академгородок, Институт цитологии и генетики СО АН СССР, только она очень часто и подолгу в Москве бывает. Про нее говорят, что у нее лаборатория на борту самолета ТУ 104 (на рейсе Москва – Новосибирск). Не знаю, стоит ли с Паншиным связываться, он человек неплохой, но тяжелый, а ты и без музея намерзнешься. Адрес его я так и не нашел.
        Чашечку твою – Нинину отлично использую для «црне кафе», к тому же к ней нашлась серебряная ложечка русского типа, подходит по величине.
        Рюшке к рождению хочу подарить папин серебряный «офицерский» портсигар, чуть не ¼ кило весом, который ему мама подарила с тем, чтобы он бросил курить <папа бросил>. Авось и с Рюшкой так выйдет (впрочем, маловероятно).
        Работы много – единственное спасение, а то все припадки тоски ужасные бывают. Недавно был у нас съезд (небольшой) СЭВ селекционеров-пшеничников. Приезжал Д. Д. Брежнев (директор ВИРа), я его не очень люблю, а вот старого директора, милейшего П.М.Жуковского – давно не видал – ему далеко за 80, он у нас часто раньше бывал, и мы у него в Питере (в командировках). Недавно были два славных селекционера-ячменника из Одессы (забыл, как зовут).
        …Карагодин – бывший сотрудник Тимофеева-Ресовского; Бочков – еще совсем молодой директор Института медицинской генетики – я с ним раньше знаком не был. Он сейчас – шишка, т.к. генетика человека (в данный момент) в чести! А вот смерть Б.Я.Астоурова для генетики трагична, впрочем, и человек он был милейший. Теперь на Дубинина управы не будет: он сейчас прохвостом стал, не многим лучше Лысенко (да цркне, да Бог да! <По-сербски: чтоб он сдох, чтоб Бог дал!>)…

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …Мне, увы, начинает действовать на нервы увлечение Рерихами и Чюрленисом обязательно авралом. Массовостью можно любое искусство опошлить, как это ни печально. Знаешь, лучшее определение этого: «пошло это то, что пошло по широкой улице» - забыл, какой гений это сказал…
        …Точный адрес Лысой горы и у Гоголя не дан, а известно, что где-то под Киевом, но где именно – наука еще не решила…

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Ну, как ты там после операции, поправляешься? Я боюсь, что ты моего письма, адресованного на 1 городскую больницу, не получал… Ужасно мне «сочувственно»! Я теперь больницы, как огня, боюсь и вообще от докторов только бы подальше держаться. Впрочем, хирургия – еще единственная приемлемая область этого шарлатанства (именуемого медициной).
        Рюшка на конец недели, около 1 мая, приезжал один, без Ханнелоры, которую отправил в Берлин, и мы варили себе из всевозможных (частично консервов) продуктов чудную пищу, запивая ее токайским, которое странным образом почти всегда бывает в лавках.
        Много работаю. Не помню, писал ли я тебе, что, наконец, отделался от доклад о нашем институте для Новосибирска – послали ленту с диапозитивами. На этой неделе буду читать доклад (на этот раз по-немецки) «Из истории советской биологии» - это по поводу празднования 30-летия конца войны. Сделал три части: 1. Об АН СССР – только два регента российские что-то для нее делали – Петр I и Ленин (все остальные только мешали!); 2. Краткий обзор тем оригинальных (русских и советских) до начала 60-х годов (главным образом почвенно-экологические); 3. Золотые годы советской генетики 1920-1935 (Кольцов, Четвериков, Вавилов, Филипченко и их ученики). Странные вещи получаются в экспериментальной работе – корреляция между урожаем зерна и процентом белка у родителей у потомков выделывает непонятные экивоки, причину которых не могу понять. Очевидно, дело не в биологической, а в статистической сути вопроса.
        А вот на днях получил очень занятную монету Мануила Компена (1143-80): медный «скифатус» (сиречь монета вогнута, как глубокая тарелка), с одной стороны Христос на троне, с другой Компен с каким-то святым «под ручку». Я такие «скифатусы» еще в руках не держал!
        Ну, братец, заживляйся, а то что же это, мы оба из отряда вышли – не годится! И пишите, дьяволы, почаще. У меня со старыми друзьями переписка не богата, только трое: Тотика, О.Цингер (это наш буховский друг, художник, сын А. Цингера – физика, написавшего «Занимательную ботанику») и Лида Девель-Иванникова (Нью-Йорк, это старая белградская «арзамаска» Л.Алексеева), да еще Наташа Кромм (в бухе были вместе).

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …Этот день <день равноапостольных Константина и Елены> мы всегда пышно праздновали в Бухе (именины покойной Елены Александровны Тимофеевой-Ресовской). А особенно пышно - в 1945 году, когда наш институт был «взят», как первое предместье Берлина. Мы его «сдали» медицинским властям Красной Армии в полном порядке и были «взяты» на советский паёк (это после последних голодных месяцев войны!), и в июне 1945 г. работа шла уже полным ходом. А среди офицеров санитарных войск было много биологов, а у нас в институтских подвалах еще пара бутылок спирта осталась – можешь себе представить, что это было за пиршество!
        Рюшка поступил на курсы вождения моторных яхт до 15 тонн водоизмещения, хотя такая штука в Гримме, в малюсенькой речонке Мульде и развернуться не может. Всегда печально смотреть, когда они в воскресенье вечером разъезжаются из Гатерслебена в разные стороны, но они это, кажется, переносят легко…

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Послал тебе сегодня утром телеграмму, а сейчас вот (17.25) только оказалось время писать. Что же это ты, восьмой десяток начал? Фу ты, чепуха какая! Я все еще не могу переключиться на новые условия: отсутствие Нины, «всеобщую» старость старшего и «всеобщую» зрелость (ой, зрелость ли?) младшего поколения. Ну, будь здоров и живи богато (хотя бы духовоно)!
        Я со вчерашнего утра замотался совсем. Во-первых, спешно выписываю таблицы для корреляции признаков из полевых дневников, чтобы поскорей сдать материал нашим ЭВМ-щикам. Это, конечно, невероятно ускоряет и облегчает подсчеты, но ужасно скучно переписывать всё набело (чего при ручном счете можно избежать). Потом появилась некая русская девица (селекционерша из Орла), причем «думающая»: сомневается, видите ли, в правильности модели дисперсионного анализа и в пригодности ее применения для селекционных целей (а я, думаешь, не сомневаюсь?). И еще с неистребимым российским идеализмом: верит в создание модели идеального растения для определенных условий (на этом еще старик Гете засыпался!) и в переделку человека, тоже по некой идеальной модели… А ведь это же не что иное, как наше древнее религиозное убеждение в том, что человек создан по модели Господа Бога! И еще считает, что человек за последние 50 лет (главным образом, советский человек!) изменился к лучшему! Дай ей Бог не скоро разочароваться в этом.
        Только проводил девицу, как появились три японца (по дороге с какого-то конгресса), один весьма пожилой и два молодых здоровых парня. После трехчасового разговора забалдел, т.к. они говорят по-английски с таким японским акцентом, что наши лучшие знатоки английского переводили не больше 40%; зато старикан, работавший когда-то в молодости в Германии, понимал кое-что по-немецки, и выжал из меня все, что мог, о наследовании колич. признаках тыквы – у них же это одна из главных овощных культур! И едят ее так гнусно: разваренную до кашицы с соевым соусом!
        К вечеру пришел Hanelt и докладывал о Ленинградском ботаническом конгрессе, с которого он только что вернулся. Все наши, бывшие там, остались довольны организацией. Ай да Тахтаджян! – провертел-таки, а то еще месяц назад знакомые из ВИРа писали, что не знают, как справиться со всей массой.
        Сегодня японцы устроили импровизированный доклад с диапозитивами. Конечно, Фудзияма и хризантемы, и вишни… Что они только с хризантемами не делают! Показывали какой-то древовидный куст хризантемы возрастом больше 100 лет.
        Рюшка с Ханнелоркой сейчас проводят 2 недели отпуска в берлинской квартире родственников, которая сейчас пуста. Рюшка недавно сдал экзамен на капитана речного плавания (до 15 тонн водоизмещением), только вот корабля нет!
        …Позавчера вечером читал (в который раз!) «Тёркина» Твардовского – лучшая поэма советского периода! Особенно вторая часть «Тёркин на том свете». После Пушкина и Лермонтова поэмы в России писали хорошо только Есенин и Твардовский.
        Ну, Олегушка, поправляйся и пиши хоть раз в два месяца, мне ведь так одиноко!

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Так рад был, наконец, получить от тебя обстоятельный доклад, а главное, что ты опять на ногах крепко стоишь и даже бегаешь!
        …Очень меня заинтересовала твоя связь с Дувониным. Нельзя ли ему сдать (для архива 21-го века) кое-какие наши с Ниной стихи? Попробуй, пожалуйста! Посылаю в этом письме три цикла (из разных времен) Нининых стихов, так сказать на пробу; потом буду еще посылать, и свои тоже. Все мы под Богом ходим, а хорошо было бы знать, что в каком-то архиве какие-то слезы остались… Ты ведь сам нечто подобное предлагал год тому назад… Я сильно простудился – три дня сидел дома и вот перепечатал на машинке. А в прошлое воскресенье расхрабрился и гонял по окрестным лесам (Hackel) и полям на велосипеде. Жара у нас стояла страшная, а что хуже всего – засуха. Слыхал, чай, как недалеко от нас, за границей, в ФРГ болота и леса горят? Но там позавчера прошел уже хороший дождь, а у нас, хотя и прохладнее стало, но сухо по-прежнему.
        Насчет Бот. конгресса: - ты, пожалуй, недооценил, как сейчас принято говорить, «личные заслуги» в успехе симпозиума самого Тахтаджяна. Мне кто-то из москвичей прямо говорил, что Тахтаджян весь конгресс сам вытащил. Ты, кажется, его вообще не ценишь? А он личность весьма интересная! Мейзела я лет десять не видал, - говорят, у него какая-то неприличная для его чина прическа. Правда?
        … В последнее время много читаю (вернее, смотрю) всякое по истории русской живописи. Хорошие альбомы «Аврора» издает, иногда даже с прекрасным текстом, как напр. Страбканов. Русская живопись начала XX века – это, конечно, самый <нрзб> период (для меня лично: «Мир искусства», частично «Голубая роза», но не «Бубновый валет»). А вчера чудную монографию Доры Коган о Судейкине получил – наконец-то и его «простили»! (Это, правда, не «Авророй», а «Искусством» издано, но цветные репродукции не хуже). А вот Гумилева всё не «прощают»… Пора бы. Письма его сына Льва о монголо-китайских народах в IX-X в.в. очень скучны, но теория «этногенеза» и таксон «этнос» занятны. Лучше всего у него удалась, пожалуй, история хазар.
        Чихачева в твоей редакции, пожалуй, не присылай: я от зап. Средиземноморья далек и всё пытаюсь ограничиться, а то книгам уже нигде места нет, да и не выходит! А оставить их будет некому – Рюшка ничем, подлец, всерьез не интересуется. Ужасно это меня огорчает, а с Ханнелоркой сейчас еще меньше читать стал, а по-русски читать и вообще не заставишь…
        Ну, Олегушка, очень ты меня письмом большим порадовал! Бегай дальше и целуй всех твоих, а мне спать пора, я еще после гриппа слабенький…

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Посылаю следующую порцию Нининых стихов. Два цикла «разные стихотворения», где много хороших, и «Дар мгновенный» - в целом лучший цикл (как мне сейчас кажется).
        Какой-то арабский аспирант (в Университете Halle) должен работать с «многостебельной» кукурузой для «увеличения зеленой массы» - утопия! Пытался отговорить, т.к. у него времени только три года. За это время, конечно, ничего нельзя сделать, т.к. аллели многостебельности и многопочатковости вот уже 75 лет (даже больше!) тщательно изгонялись, главным образом, американской (ведущей) селекцией. И теперь эти аллели не найти, во всяком случае за три года.
        Тотики должны к первому сентября вернуться из своего длинного путешествия по югу США и Мексике. Недавно писали с мексиканской границы. Очень ругались и огорчались, что от тебя ни слуху, ни духу.
        На прошлой неделе был у меня Зыкин (из ВИРа), наследник Бухасова – сейчас главный активный картофельщик. Я его больше 9 лет не видал (тогда он был скромным аспирантом, пришедшим из колхоза).
        Читаю очень интересную и прекрасно написанную книгу в немецком переводе – Stanley Baron: «The Deserthocust» (Methuen, London, 1972), чуть не половина о деятельности – со многими подробностями – Б. П. Уварова, которого автор в саранчёвом деле ставит на самый высокий пьедестал! Очень приятно, что старика уважили. Я нашел у себя несколько его писем (начала 50-х годов), где он не прочь был бы найти тебя и назначить на саранчёвую станцию на Кипре!! Когда я ему ответил, где ты, он огорчился, что «политическая география мешает» и предлагал уже меня куда-нибудь по саранчёвой части устроить. Но мы тогда как раз начали солидно строить Гатерслебен! В этом же письме он пишет мне первый послевоенный адрес Тотиков, которые недавно (1950) были у него в Лондоне. Я совсем не помню, где и как мы с ним познакомились и при чем тут Жуковские? Или он был в Белграде, когда мы с Ниной на Белье были? Черкни, если помнишь. Получил ли первую посылку Нининых стихов?

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Только пару слов с приветом всем вам. Из Нининых стихов осталось только один цикл послать: «Весна и Россия» (венных годов). В цикле «Ты мой покой» (это самый слабый, пожалуй) я кое-что вычеркнул (целые стихотворения), а там это всё, что Нина сама переписала и распределила по циклам в начале 60-х годов. Еще осталось порядочно переводов Овидиевской Tristia и Ex Ponto, но это пока посылать не буду – недавно вышел в Москве неплохой перевод, хотя у Нины некоторые тристии лучше вышли. Всё остальное она благоразумно выкинула, правда жалко некоторых «знакомых» стихов, но чем меньше – тем лучше. Соберусь и со своими как-нибудь. А ты уже устрой в какой-нибудь архивчик для потомства!
        Олегушка, может, при случае пришлешь какую-нибудь картину (маленькую) твоей кисти со старинной церквушкой для Brigitte Kohl, которая меня кормит и поит, и очень по старинной … натуре с ума сходит, покупает много альбомов «Авроры».

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Вот скоро и Ольгин день. Приветствую с продолжением седьмого десятка. Вспоминаю, что в Земуне к этому дню созревали первые дыни. У меня в парниках если вообще удаются, то только осенью. А ведь какие бывают в Ташкентском оазисе! Покойный Петр Михайлович Жуковский, перед моим отъездом на Среднеазиатскую станцию ВИРа, послал туда телеграмму «Встречать как моего личного гостя, с Ак-Каун». А «Ак-Каун» - знатнейшая дыня, полагалась только высоким гостям! Правда, было уже поздновато (сентябрь), но роскошный узбек, живший в шалаше на бахче, нашел еще парочку. Там же, в шалаше, их и ели. А на станции, в комнате, где я жил, около кровати всегда стоял огромный арбуз на табуретке и лохань сладчайшего винограда, а перед кроватью лежал коврик из бараньей шкуры, чтобы, вставая, я не наступил на тарантула – они бараньего меха, будто бы, не переносят. А жара там такая же была, как у нас сейчас…
        В начале жары был у нас интернациональный симпозиум (правда, только СЭВ). Всегда радостно встречаемся с новым директором венгерского «сортимента» винограда и говорим с ним с удовольствием по-сербски: у него только бабушка мадьярка была, а сам он «пречински швабл», учившийся в сербской школе в Сенте, в наши времена. Мы даже одни и те же сербские стихотворения наизусть помним, которые тогда было принято учить!
        Рюшка бросилсвою работу в Гримме, молниеносно нашел новую - в Берлине (!), даже на сто марок больше платят, но не квартиру. Дело в том, что Ханнелоре обещают место учительницы на севере Берлина, и он сидит не шее у ее матери, пока Ханнелора еще последние экзамены и практические занятие в Магдебурге сдает. Что потом будет – неизвестно.
        Толя с Яней в разъездах, а в августе опять дома будут. Они были бы рады новым балетным книгам. Отважился я недавно съездить на поезде (в такую жару – совсем ужас!) в Бранденбург (на Гарце) на выставку, вернее, на «обмен» монет – кое-что интересное достал. Лучше всего передвигаться могу на велосипеде, если нет ветра. Какое великое свинство! А ведь были же и горы, и пустыни… Но есть еще биометрия и нумизматика.
        Недавно получил (заказывал три года тому назад) неплохой том Ахматовой с некоторыми впервые напечатанными целиком вещами, например, весьма заумная «Поэма без героя», пробую в нее вчитаться. Интересно, две самые большие поэтессы российские, Ахматова и Цветаева, различаются тем, что Ахматова пишет понятным языком непонятные (ей одной понятные) вещи, а Цветаева наоборот: непонятным языком понятные вещи!

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Пишу с опозданием (хотя вообще не очень придарживаюсь поздравлений табельными днями). 21 декабря был у меня важный доклад, до этого был очень занят навозниками из Грузии, Армении и Монголии. Запустил служебно-генетические дела и еще в январе надо работу для печати приготовить, а там спешно к весне большущий «Abschlussberichte» делать (в 10 экземплярах!). Потом Рюрик из Берлина приехал (привез три сорта вина, которе в наших краях не водится). Журнал вязанья, о котором ты писал, выходит, конечно же, в Зап. Берлине!! Нашел другой, выходящий у нас, но подписку на него не принимают, он выходит не очень регулярно. Пока достал задним числом за весь год, но достать его можно не всегда. Буду пытаться. Модели там, правда, на мой возраст очень страшненькие, я бы такого своим близким не пожелал, но мода есть мода!
        Я сейчас (после двух посылок) очень кавказскими новинками заинтересовался. Несколько лет назад вышла фауна пластинчатоусых Армении (Яблокова-Хнзоряна) и запланирована фауна того же семейства Грузии (может, уже и вышла, но я еще не получил; во всяком случае заказана. – Увы! Русская книга стала у нас теперь приходить несравненно хуже, чем раньше – не больше 50% приходит и с огромным опозданием). Со здешними книгами то же самое! Прямо поветрие какое-то! Злые языки говорят, что это оттого, что все заказы теперь через ЭВМ делаются, а та шлет по адресам, которые ей нравятся!
        …В Пасурнах я работал сразу после окончания стажа на Белье. Проф. Митрович просил там организлвать кормовую базу для будущей опытной станции – это было коротко, трудно и очень интересно. Шакалы по ночам орали! Это на самой греческой границе между Дойранским озером и Бевбелией (ближе к первому, општина Богданци). Весь пограничный гребень действительно зарос палиурусом. Я сам так и тогда думал, к тому же старожилы говорили, что там был католический (?!) монастырь, что мне сейчас совершенно невероятным кажется.
        Я с февраля 1977 года жалованья получать уже не буду. Получил известие о пенсиях (это здесь автоматически дается): государственная 280 марок, на которую жить почти нельзя, и академическая (что-то около 1000), на которую жить можно. Пока силы хватит, буду и дальше работать…

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        Очень долго шло твое последнее письмо… Но и на предыдущее я еще, кажется, не ответил: дни и часть ночей сижу за писанием своего отчета… Самое ужасное – это количество непонятных формуляров, к нему прилагающихся и количество экземпляров…
        А подпись твоя на первомайской открытке «сестрица- тетя» устарела: ты еще и двоюродная бабушка! Надеюсь, не переврал этой степени родства; хотя я и генетик, но в обозначениях родственности никогда не был силен. В общем, у Рюшки родилась дочка Аня, 12 апреля 1977 г. в 19.30 по среднеевропейскому времени по сообщению отца (я его еще не видел с тех пор), 52 см длиной и весом 3,120 кг! Пока, очевидно, все в порядке, т.к. следующее его письмо было о срочной выылке ему бумаг для регистрации его мотоцикла в Берлине, а именно в нашем милом Берлин-Бухе, где мы провели один из нелегких, но очень интересных периодов нашей жизни (впрочем, и другие были интересны!)… Я не знаю, знал ли Рюрик, что Нина всегда мечтала называться Анной, но это дела не меняет.
        Насчет папиных стеков. Один был с золотой головкой, деревянный, кажется, подарок к какому-то дню рождения. Другой – с серебряной, он из плетеной кожи с металлическим стержнем внутри, он и сейчас у меня висит,. Я его употреблял на Белье (1939 40 г.г.), когда приходилось целыми днями верхом ездить. Головка в виде неопределенной морды хищника, символизирующего судьбу, перехватившую немецкую пулю, предназначенную папе во время руководимой им кавалерийской разведки. Попали под сильный обстрел и спаслись благодаря хорошим лошадям, сумевшим перепрыгнуть широкую канаву. Пуля в зубах у судьбы действительно немецкая 1914 г. На головке выгравирована надпись: «25/10 – 1914г. Лауксаргенъ, 11 часов 37 минут дня». Стек подарен товарищами офицерами. Если не ошибаюсь, он тогда был еще не командиром своего Лейб-Драгунского полка, а в штабе кавалерийской дивизии, кажется, у генерала Хана-Нахичеванского. Все это было в Восточной Пруссии… Где стек с золотой головкой – не знаю…
        Насчет корпусов. Их было в Югославии три. Наш, сараевский, состоял из кадет и персонала Киевского и Одесского корпусов, но вел свою традицию от Полоцкого, – у нас было его знамя и какие-то архивы и реликвии, через директора ген. Адамовича. И наш дед, и отец были воспитанниками Полоцкого корпуса, почему я и бвл назначен знаменщиком в первой роте… Второй, Донской корпус, был тоже в Боснии, в Горажде; там было большинство донцов и много калмыков… А третий, Крымский корпус, был в Белой Церкви; он был сборный. В той же Белой Церкви, во всяком случае, в первое время, был и какой-то институт «благородных девиц». А ваш, кикиндский, по-моему, в начале 20-х годов был в Бечее, а позднее был переведен в Кикинду…

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Особенного ничего не происходит. Лета пока еще в сущности не было. Холодно, серо, иногда душно, но без особосильных дождей. С отчетом своим я совсем покончил, только еще «защиты» не было – пока рецензенты соберутся! Но работы не меньше, так что регулярно с жуками удается только редко поработать.
        Пункт первый: подготовка второго издания Мансфельдовского «Продромуса»; хотя мне только с тыквенными, кукурузообразными и пересмотром русских названий надо возиться, но и это оказалось трудоемко, особенно проверка всехэтих дурацких синонимов. В самых трудных случаях обращаюсь за помощью к Джефри в Кью-Гарден, он сейчас странноглавный по семейству тыквенных в мировом масштабе. Всю систематику семейства на голову поставил, впрочем, я с ним почти во всем согласен. А вот по культурным тыквенным обращаться не к кому, т.к. Уайтекер в Ла Йоле не по дням, а по часам явно устаревает. Тут уж приходится самому выдумывать. Сожалею, что в свое время, под влиянием Мансфельда и Ротмалера я для тыкв и дынь, пожалуй, слишком много конварьететов предложил. Но раз уж они вошли в первое издание Мансфельда, то как-то глупо теперь от них отрекаться. Следовало бы смягчающее предисловие написать, но, очевидно, нельзя будет: надо каждую строчку экономить, т.к. и без того новое издание минимум в два раза объемистее выйдет, если не в три. Решили издавать двумя томами. Главная тяжесть редактирования ляжет на Ханельта и Шульце-Мотеля.
        Пункт второй. Обработка огромного количества еще не обработанных протоколов полевых опытов, и с тыквой, и с кукурузой, с точки зрения наследования корреляций. Какой дурак, кажется из старых авторов, сказал, что наследуются в сущности не признаки, а корреляции между ними? Если это понимать в корректной математической форме, то это враньё: все, довольно многочисленные случаи, которые я в последнее время проверил, говорят как раз в пользу обратного, т.е. изменчивость корреляционных коэффициентов при наследовании сильнее, чем изменчивость величин самого признака! Глупо, что я не могу вспомнить, кто это сказал. Нигде не могу найти. Нельзя как-нибудь В.В.Алпатова спросить, он может помнит?
        На прошлой неделе приезжал Рюшка. Говорит, обе его дамы чувствуют себя отлично. Ханнелоре хочет с осени уже начать работать, хотя еще по закону может полгода не работать. Она боится потерять только что наладившуюся связь и с классом, и с персоналом. Хотя место в яслях найти не так легко, но ей обещали: для учителей делается всё. Бабушку они запрягать не хотят, но в принципе таковая на всякий пожарный случай имеется. Рюшка говорит, что он и один спрваится бы мог. Удивительно, как это он с удовольствием хозяйничает и готовит отлично. Откуда это у него взялось? Когда Нина жива была, подлец, пальцем о палец не ударил. Проектирует сейчас новый пивной котел для знаменитой берлинской пивоваренной фирмы «Берлинер Киндль».
        Огромнейшее спасибо за герб! Эту книжицу Тройницкого я видел в свое время в Белграде в Народной библиотеке, она сгорела во время бомбардировки. Мне особенно хотелось цвета отдельных частей выяснить, может кто-нибудь нарисует в красках – зрелище импозантное! Дал один «комплект» Рюшке…
        Между прочим, он недавно довольно авантюрно ездил в Польшу на свадьбу одного из своих шурьёв, который женился на польке. В Польше сейчас с мясом очень плохо, и они с другом шурином решили тамошних как следует угостить. Поехали на машине, взяв с собой электрический «грилль-аппарат» (электрический вертел), набили багажник свежим мясом, а под сиденья уложили колбасы… и перед границей узнали, что мясо вывозить нельзя! Набрались страху, но машину почему-то пропустили вообще без осмотра! Рюрик, как и Нина в свои поездки в конце 60-х годов, был возмущен всеобщим взяточничеством, надувательством в магазинах и постоянными темными денежными аферами.
        Вчера вечером сидели у Хаммеров (это семья нашего молодого сотрудника-ботаника); они с Ханельтом ездили на 10 дней в Тифлис и ривезли по чудному, оправленному в серебро, кубку-рогу для вина. Я в первый раз пил из такой штуки – очень мне понравилось (пили, правда, румынское, но очень хорошее вино «пино нуар»), а вот жуков они привезли только дюжину и то таких, что и у нас под Гатерслебеном в навозе сидят. Они, правда, из города почти не выезжали.
        Гостей у нас, как всегда, достаточно; были недавно два «старика», которых я еще по Буху знал: генетик Мельхерс из Тюбингена и А. Ланг из Мичиганского университета. Последний сделал блестящий доклад о своих совместных работах с Чайлахяном в Москве. Это только они (из физиологов с мировым именем) признают гипотетический «флориген» - особое вещество, индуцирующее цветение высших растений, о химическом составе которого до сих пор ничего неизвестно! Мне такое импонирует!
        Из монетных новостей. Достал денгу (без мягкого знака!) Василия Темного и копейку Василия Шуйского, а из южных – денарий Марка Аврелия в память консекрации его предшественника Антонина Пия.
        Бёме, бедняк, чуть не два месяца был в больнице, в Бухе, там же, где я бессмысленно шесть недель провалялся зимой 1973/74; но поскольку у него сердце не в порядке, ему, кажется, помогло – там как раз на этой машинке специализировались, а уменя какая-то другая испорчена, а какая неизвестно. Гостивший у нас московский эндокринолог Гиннерман, муж той самой Лены, которая вам звонила (оба – из наших) диагностировал мою болезнь, правда за рюмкой коньяка, как полирадикулоневрит. А наш врач-хирург смеется и говорит, что такой диагноз дают, когда ничего не ясно! Кто их разберет, подлецов.
        Для Галины достал книжицу о пушкинских документах в Чехии «Портреты заговорили». На днях пошлю.

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …А гости были, главным образом, из любимых учеников Н.В.Тимофеева-Ресовского. Сначала наш старый знакомый (он еще при Нине здесь бывал) таджик Пулат Джураевич Усманов, который сейчас на Памире всей генетикой командует – привез мне хорошо изданное в Душанбе в русских переводах собрание таджикско-персидских классиков: Омар Хайям, Хафиз и проч. После его отъезда появилась Наталья Алексеевна Ляпунова (дочь, внучка и правнучка знаменитых ученых, принадлежащая к сливкам российской дворянской интеллигенции, кибернетики, математики и др.) – вся родня по меньшей мере академики (там и Капица, и искусствовед Игорь Грабарь, и Маршак как-то сюда затесался). Ее родоначальник, боярин Прокопий Ляпунов сражался в смутное время с Шуйским на стороне Лжедмитрия II, а потом сам же выгонял поляков из Москвы… Она, верно, станет сейчас перед Международным Конгрессом секретарем Всесоюзного Общества генетиков. Не завидую. И она побаивается, но поскольку она работает в институте Бочкова (Институт медицинской генетики), которого недавно избрали президентом, то, очевидно, он ее просто назначит. Он уже и нам писал, намекал на это…

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Ничего не поделаешь – рационализация! Пишу сразу в Москву, Крым и Калифорнию. У меня обычный «цейтнот», как всегда в конце и начале года. Решил не отставать от жизни и, по обычаю, написать к концу года еще работу о применении путевого анализа для оценки наследуемости количественных признаков. Для этого должен был выключиться на целый месяц и ничего другого не делать. Теперь, в общем, закругляюсь: остались таблицы, литература, резюме и т.п. А там переводы резюме для всего тома и прочие редакционные работы…
        Был Рюшка на этой неделе. Он совсем заправским пивоваром заделался, приехал из Дрездена с какого-то пивного конгресса, где предлагались новые рационализаторские методы приготовления сего напитка не из осоложенного, а из «сырого» ячменя, употребляя вместо солода искусственные ферменты. Это по-моему как «собак в енотов перекрашивать». Но так как я к пиву равнодушен, то мне в общем – плевать. Лишь бы вина из нефти делать не начали! Аня была больна ангиной, и ему приходилось за ней много ухаживать: говорит, умеет отлично. Ханнелоре, как учительница, работает и по субботам и вообще в школе без нее обойтись не могут, она у них на очень хорошем счету и с классом отлично справляется.
        У нас обычная «навала» гостей, вчера был профессор Беляев, директор Новосибирского Института цитологии и генетики. Я его давно знаю, бывал у него в Академгородке. Вот он действительно «собак в енотов перекрашивает», только так, что не отмоешь: генетически. Он занимается генетикой пушных зверей и выводит породы лисиц, норок, соболей и прочей скотины с мехом любого цвета! Для Сибири это, конечно, экономически очень важно, он в большой чести и может себе многое позволить, что бы другому не сошло… Молодец!
        …С наслаждением перечитываю «Мастера и Маргариту». Ради Бога, напишите, как она поставлена в театре на Таганке? Все восторженно об этом говорят, но спектакля никто не видал, говорят, билетов не достать, на год вперед все продано.
        А вот монету одну я недавно хорошую достал: денарий Юлия Цезаря с изображением слона – это его эмблема, которую он себе присвоил потому, что на мавританских языках слово «слон» звучит очень похоже на его имя – «цезаи». Впрочем, существуют и другие версии, но слоник изображен очень симпатичный.
        Пусть Даша узнает в театральных кругах где же на самом деле погребен первый русский актер – Волков – тут тоже существуют разные версии. Я, правда, сам сфотографировал его могилу в ограде Андроникова монастыря в 1966 г., но, кажется, это – надувательство. Существуют данные (Воспоминания Л. М. Жемчужникова, изд. Ленинград, 1971, стр. 105 и 107), где ясно говорится, что похоронен он не в Москве, а в Петербурге на Васильевском острове в ограде Благовещенского собора, от которого вообще ничего не осталось. Отличная тема для докторской работы: «Где похоронен первый русский актер?». Между прочим, известно, что Екатерина II выдала на его похороны и поминание «из своей комнатной суммы» 1350 рублей – по тем временам деньги огромадные. Как это типично по-русски! У немцев бы точно знали, где и когда, и кто хоронил.
        Сын нашего Штуббе был этим летом опять в Монголии, багаж приходит понемногу поездом, и я получаю обильные сборы навозничков (к сожалению, всё маленькие афодиусы, так что мне с глазами иногда трудно), работы на месяца три хватит, когда от журнальной работы освобожусь.
        Ну вот, дорогие, приветствую всех с зимними праздниками и, как сие полагается, желаю успехов и процветания!

P.S.   Сегодня послал Галине «Пушкин в изгнании» Новикова. Ахматову («О Пушкине») перед тем, как послать, решил все же прочесть целиком.
        Что Наталья Ляпунова голоса не подает – не удивляйтесь: она сейчас «де факто» секрктарствует по организации Международного Генетического Конгресса (в июне) – это вообще повеситься можно. Имейте в виду, что и она, и все без исключения друзья Колюши (Тимофеева-Ресовского) ненавидят старого Лучника (отца Андрея) – впрочем, это не простирается на Андрея. Что там, лет 10 тому назад, произошло, мне не совсем ясно. Кажется, Лучник, вольно или невольно, подложил какую-то свинью Николаю Владимировичу после того, как тот его публично «разнес», как это Н. В. раньше часто делал. Впрочем, не уверен. Сообщаю на всякий случай.
        А я недавно достал чудную медаль 1828 г. работы графа Феодора Толстого, вице-президента Академии Художеств и первого профессора медальёрного искусства на Руси. Более всего он известен рисунками-иллюстрациями к «Душеньке» Богдановича и серией медалей «1812 год». Всего за 100 марок! У него и акварельки очаровательные есть и вообще был личность занятная; между прочим, кончал Моской Корпус и был почти декабристом, а также вырезал ножницами тончайшие и изящнейшие силуэты! Как типично по-русски!

---

Игорь Гребенщиков - Олегу Гребенщикову

        Пишу сейчас, хотя буду просить взять письмо Наталью Алексеевну, которая вот уже больше недели у нас и привезла от вас много всякой всячины. Спасибо большое, но право – не стоит так много посылать, у нас же пока всё есть (и кофе), а икры и у вас официально нет! Пишу сейчас, т.к. есть свободная минута, а когда слудующая подвернется – Бог ведает! У меня сейчас (как всегда в конце и начале года) сплошной «златни сат»! Самое интересное из посланного вами было для меня болгарское «Саперави». Распили его с Рюшкой и – главное – с нашим молодым сотрудником Хаммером, который недавно был в Грузии у самого главного «вино-сорто-виноградника». А я сам с 1957 г. забыл вкус «Саперави» (четко помню только мою любимую «Хванчкару»). И Хаммер, и я единогласно постановили: вино отличное, но с Кавказом ничего общего не имеет, вкус ближе всего к хорошим французским сортам, возделываемых на Балканах (напр., «Каберне»). А в общем был очень рад установить сей экологически значимый факт! Спасибо.
        …Да, очевидно, одно мое письмо вы не получили, где я писал о «Жемчужинах Югославии»; оно было слегка ругательное, т.е. книжечка вышла очень милая, но я был очень огорчен современным газетным стилем языка, вернее газетными штампами, как «политиканы и капиталисты», «огромный и мощный», «несгибаемая честь», «уникальный» (!!), «еще лучшее будущее», «перенять эстафету», «ухоженный» (вспомни у Лескова и Мамина-Сибиряка «он его уходил», в смысле - прикончил!!), «экономисты отмечают», «творческие замыслы», «они гордятся его красотой», «инициатива местных энтузиастов» и проч. и проч., а также не ставить «и» перд последним членом перечисления. Ведь всё это можно было бы выпустить, и насколько бы выросла книжка! Несколько ошибок тоже заметил. Например, короля Александра убили не в Париже, а в Марселе. В Сараеве «Принципов мост» совсем не против ратуши (мавританской), а на два моста дальше к центру города, и стрелял Принцип не с моста, а с берега. Бегова Замица, как и все сараевские и вообще «боснийско-герцеговинские замице» имеет только один минарет. А вот чего совсем вспомнить не могу, так это различие православных и католических крестов на крышах деревенских домов в окрестностях Сараево (стр. 78) – не напутал ли ты чего?
        Прости за придирки, я пишу много рецензий, и это стало манерой. А так книжечка очень симпатичная!...
        Насчет петровских копеек ты меня не так понял. Я писал о допетровских, вернее, о домосковских (из допетровских у меня есть по 1 штуке Василия Темного, Ивана Грозного, Феодора, Бориса, Шуйского и по 3-4 Михаила Федоровича Романова и Петра) – речь идет о малюсеньких, так называемых проволочных копейках. А вот отдельных русских княжеств или республик, напр. новгородских, псковских, рязанских – нету. «Новгородки» и псковские – совсем не редкие: их в Эрмитаже или Историческом музее по несколько тысяч! Недавно случайно достал целую коллекцию наполеоновских медалей всех тогдашних классиков медальёров (Андриё, Дроз, Денон и проч.) и отличную бронзовую копию первой ренессансной медали (1438), изображающую предпоследнего византийского императора Иоанна Палеолога, приезжавшего в Италию просить помощи от турок, и там его знаменитый Пизанелло и изобразил на медали весом в 1 фунт! Это, кажется, была первая портретная медаль после средневекового застоя. (У Гете в коллекции была только свинцовая копия. Где находится оригинал, до сих пор не могу вспомнить).
        Посылаю с Натальей Алексеевной три диапозитива нашего герба, который в красках изобразил по присланной тобой фотокопии наш технический рисовальщик.
        Я сейчас получил еще пару книг Сирина-Набокова. Да, вот кто писать умел! Конечно, ни ему, ни Булгакову никто Нобелевской премии никогда бы не дал, т.к. оба они никому политически не интересны (а ведь каким захудалым писателишкам дают!).
        Увлекся сейчас «путевым анализом» (коэффициентом пути С. Райта) и уже вторую работу делаю этим методом (сейчас сдал в печать о влиянии длины растения и числа плодов на урожай у тыквы: длина почти никакой роли не играет, всё зависит от числа вызревших плодов!).

P.S.     Работы по теме сравнения Кавказа с Балканами хочу! Но нет ли по-русски?

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Печатаю письмо в двух экземплярах: один в Москву, другой в Крым. А в общем – Христос воскресе! Западная пасха в этом году на неделю раньше, чем восточная, так что у нас сегодня страстная пятница и первый почти теплый день. Я даже отважился впервые, после этой неприличной зимы, отправиться на велосипеде в наш лес Хакель. Устал с непривычки, как собака, но освежился. В лесу еще почти по-зимнему, деревья совсем голые и всего два-три анемона (ветреницы) на весь лес, только при дорогах, на самых теплых местах. Никогда еще Хакеля в середине апреля таким зимним не видывал! Озимые – тоже еще от снега не совсем оправились, а яровые только третьего дня сеять начали. Какое то лето будет?
        На прошлой неделе был в Гатерслебене небольшой съезд генетической секции Биологического общества ГДР. Только три темы: хромосомный анализ, главным образом на молекулярном уровне, культура клеток и генетика белка. Я читал о наследуемости процентного содержания сырого протеина, как количественного признака у кукурузы, который (в среднем) не дает эффекта гетерозиса. Говорил без шпаргалки, со многими диапозитивами – схемы и кривые… Из-за большого количества докладов, к сожалению, мало времени на дискуссию было, так что некоторые «загадочные» явления так и не выяснили. Впрочем, их надо, вероятно, выяснять годами.
        Мучаюсь духовно с обработкой нового издания «Продромуса» культурных растений. В первом издании 50-х годов покойный Мансфельд взял все мои внутривидовые культурные подразделения тыквенных и кукурузы… Теперь я бы с удовольствием от них отказался и свел бы многое (три четверти, по крайней мере) в синонимику, т.к. я сейчас считаю, вместе со многими животноводами, что таксоны домашних животных и культурных растений лучше не закреплять латинскими названиями, а делать прямо группы или подгруппы с сортовыми или расовыми названиями.
        И вдруг, на днях приходит новый выпуск Хеги (Флора Средней Европы) с обработкой тыквенных, в котором взяты все мои культурные таксоны для дыни и тыквы – а ведь Флора Хеги в новом издании, наверное, опять, как и старое, лет 50 будет стандартом для большинства европейских ботаников! Так как наш Продромус будет коллективным, то мне, верно, все равно пришлось бы присоединиться к большинству. А огромное большинство ботаников (и наши редакторы – Шульце-Мотель и Ханельт) за культурные таксоны! А вот умные зоологи в последней редакции номенклатурного кодекса даже для «диких» животных все таксоны ниже подвида отменили! Так что для всяких разновидностей, морф и форм никто приоритета, да и существования их, защищать не будет! Как это хорошо! С появлением Добржанского и Э. Майра зоологи в систематическом и популяционно-генетическом направлениях на 10 лет впереди ботаников. У ботаников один Стеббинс «принял» синтетическую теорию эволюции и таксономии, но поддержки со стороны ботаников у него мало.
        Наконец-то получил, давно мною желаемую, книжицу Ирины Одоевцевой – она уж совсем старушка! – «На берегах Невы», нечто воспоминаний о Н. Гумилеве. Даже если что и привирает на старости лет, то привирает занятно, и Гумилев получается очень живой и убедительной (хотя и малоприятной) фигурой. Ведь она чуть не последняя его современница! Интересно, оставила ли Ахматова какие-нибудь записки о нем? Наверное, да, хотя она его и терпеть не могла. Только кто и когда их напечатает? Мы-то, во всяком случае, до этого не доживем!
        Только на днях кончил читать «Петербург» Андрея Белого («Худ. лит.». М. 1978) – до сих пор нахлжусь под жутким впечатлением! Ну и ведь: Достоевский в сравнении с ним – дитя малое! А я, пожалуй, раньше его и не читал. Вот «Серебряного голубя» и «Котика Летаева» помню, а эту жуть, кажись, и не читал – такие ужасики не легко забываются. Не пойму я линии Союза писателей: такого мракобеса, как Белый, печатают, а бодрого Гумилева – нет. И как его еще во время войны не выкопали: чего было лучше –

            или строфа перед этой:

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Ну как поживаешь, заделали тебе дырку в сердце или еще не совсем? Вчера получил письмо от сестрицы, что ты вместо экспедиции в больницу попал! Дистанция, конечно, огромного размера, но сейчас, кажись, научились хорошо инфаркты чинить и начинают беспокоиться только после третьего. Только постарайся не залеживаться…
        Уже два раза ездили с Рюшей вдоль и поперек по Гарцу на его Skode – не молодой, но еще очень бодрой. Один раз, на верхах, попали в настоящую снежную пургу (в конце мая), а второй раз была такая жара, что асфальт прилипал к колесам. Эти ужасные перемены совсем мои ноги замучили – прямо трещит…
        А тебе сердечный поклон от Ивана Ильича Гумаджанова, он недавно был у нас, приезжали с Русуданой Карпезовной Беридзе. Я с ними провел всего несколько часов и никак не мог понять, какой он народности. По-моему, и не грузин, и не армянин. Азербайджанец, что ли? Вспоминал, как у тебя документы сперли!
        Преступно забросил работу над обработкой тыквенных для нового издания «Мансфельда» - ужасно противно в номенклатурной каше копаться, - а главное, увлекся новым для меня методом «путевого анализа» («Path analisis», придуманный S. Wright’ом). Интересно многое из моих работ «проверить» этим, удивительно наглядным, методом, то есть то, что я делал при помощи дисперсионного анализа (малопонятного, но многоупотребляемого!), сделать методом коффициентов пути. Увы, в Союзе, кроме старушки (гениальной, но слегка чокнутой) З. С. Никоро из Новосибирска, его почти не знают и не принимают. Всё гораздо убедительнее получается, и основано всё на ясном принципе крреляционного или регрессивного коэффициента, а не на неясной и подозрительной «вариансе», она же «дисперсия»…
        Может быть, получу опять на определение жуков из Монголии – кто-то из < нрзб > института в Halle недавно туда поехал. Монеты, опять же, кой-какие интересные были – все больше римские, среди них – две милого императора Пробуса, заложившего виноградарство чуть не во всей Панонии. Он считал, что в мирное время легионеры должны работать и заставил их насадить виноградники от Ниша до Будапешта!...

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Уж и не знаю, кого мое письмо застанет в квартире. По последнему письму сестрицы знаю, что Олег должен быть дома, Галина – в санатории, а сама сестрица – в Москве. Но прошло уже почти 4 недели, и всё может быть наоборот. Сам я что-то сильно сдал за последние месяцы, очевидно из-за холода (ноги болят, а поночам и всё тело). Черт знает что такое!
        В последние субботу и воскресенье Рюрик привез обеих своих дам; Аня – ничего себе, ведет себя относительно прилично, много поет… Ей сейчас два с хвостиком. В августе они были с машиной и палаткой на Балтийском море в Польше – там легче найти место для «Camping»: сунул в лапу и готово, а в ГДР чуть не за год надо места заказывать.
        …Много хожу по окрестным полям и перелескам, ловил жужелиц больших и мотыльков (ставил ловушки), т.к. сейчас делаю ревизию всему моему материалу из этих групп (на вате еще много оказалось с Карпат, Родоп и прочих уютных мест).
        С Рюшкой опять гоняли на машине по Гарцу, и в мокром ущелье нашли редкую горную жужелицу (Carabus irregularis с чудными золотыми точками!). А как вообще в окрестностях Гатерслебена снизилось разнообразие видового состава жуков! На дорогах совершенно нет конского навоза – и масса афодпусов исчезла; а сколько видов всякими пестицидами уничтожили!
        Читаю с наслаждением немецкий оригинал «Истории Византийского государства» нашего милого Острогорского, которая, наконец, вышла отдельной книгой (а то с 1940 г., правда многими изданиями, выходила только в огромном, многотомном и недоступном «Handbuch der Alkrtumswissenschaften» в Мюнхене). Эта книга Острогорского сейчас считается основной по истории Византии, а читается, как увлекательный роман! Даже московские византологи цитируют ее на втором месте (после скучнейшей коллективной московской «Истории Византии»), однако с пометкой, что подход, мол, не марксистский.
        Как жаль, что я тогда не интересовался Византией! И не мог достаточно оценить «Гришуту»! А как его имя-отчество – забыл, Георгий Александрович, что ли? Пусть Олег напишет, если вспомнит. А почему его называли Гришута?
        А помнишь милых Расовских и их уютный «Кондаковский институт». Боже, какая там библиотека была – вот бы сейчас! А тогда я только у них Келлеровской «Die Abstammung der altesten Hanstiere» пользовался (книга, правда, и тогда редкой была). Когда читаешь историю Византии, думаешь, хорошо, что теперь из-за религиозных воззрений не делается столько зверств и глупостей… и вдруг вспоминаешь, что как раз сейчас разворачивается этот ужасный фанатик Аятолла- Хомейни… Ну, пишите.

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Третьего дня пришло письмо (с запозданием на 11 дней) от сестрицы, в котором она сообщает, что тебя оперировали. Это хорошо. Во всяком случае, мне это всегда помогало года на 3-4, иногда даже дольше. Мне ведь три раза боюхо взрезали! Время летит так, что я совсем рассчиать не могу, где ты находишься: в больнице, дома или где-нибудь в «санаторнообразном» учреждении?
        …Спешу подготовить работу к следующему тому «Kulturpflanze», много получается, но хочется сдать т.к. через следующий том уже блокирован работами будущего съезда (весной 1980), на котором я не читаю (съезд о ведении сортиментов и сборе материала).
        А недавно я откопал свое старое стихотворение, называвшееся «Сон», и оказалось, что этот сон почти точно исполнился ровно 30 лет спустя, в 1962 (наша монгольская экспедиция!). Вот оно.

        Вот если бы все сны так исполнялись! Только надо, чтобы это случалось еще вовремя, как это и было! Да, теперь бы я этого путешествия не одолел… Оказывается, очень важно иметь под конец жизни большой запас хороших впечатлений – я уже несколько лет живу на проценты от этого бесценного капитала!
        Не помню, писал ли я, что в прошлом месяце определял жуков с Байкала – для меня новое и трудное место – как раз на границе Сибирской и Центрально-Азиатской провинций (по Семенову-Тян-Шаньскому)… А вот с Кавказа в этом году ничего не было. Рассчитываю на твои сборы в следующем году!
        Ну, братец дорогой, поправляйся, главное – из больницы вон!

---

Игорь Гребенщиков – Гребенщиковым

        Уже в пятницу пришло письмо сестрицы об уходе нашего Олегушки в неизвестные края, по ту сторону Стикса. Простите, что не сразу откликнулся: когда на душе так тяжело, то вообще никаких подходящих слов не найти, а мне очень тяжело, и ноги как раз так разболелись, что невольно начинаешь Олегушке завидовать: отмучался, мол! Но я эгоистично рад, что в памяти моей он живет (как и Нина!) бодрым, оптимистичным и здоровым.
        А вот в Берлине на второй день после Олегиного ухода появился на свет новый Гребенщиков: Александр Рюрикович! Увы, меня это уже не утешает и мало радует: очень уж время неспокойное. Как они с двумя детьми справляться будут, не знаю. Но это их дело. Может быть, я просто стар и болен, чтобы радоваться прибавлению семейства. В конце августа Рюрик приезжал (один) – поездили с ним по Гарцу, Там (вернее, в его предгорьях) до сих пор «открываешь» очаровательные городки, уцелевшие в свое время от бомб, с живописнейшими средневековыми улочками… Машина Рюрикова уже порядком поистрепалась, но бегает еще очень бодро.
        Ну, а выяснили, где Олега хоронить можно будет? Ох, как погано на сердце! Вы не думайте, что мне так прекрасно живется, как это, вероятно, рассказывают вам побывавшие в Гатерслебене. Да и работа, на которую я сдуру согласился (коллективная обработка нового издания – в три раза толще предыдущего нашего «Списка культурных растений» всех со всеми синонимами!) очень удручает. Последние годы (лет 15) я обрабатывал протоколы своих полевых экспериментальных работ, а тут увяз в «архивно-таксономическом» болоте. А синонимы эти, откровенно говоря, никому не нужны, но уже такая традиция систематика! Да и библиотека наша слишком мала (вернее, нова) для таких работ, а ездить куда-нибудь я сейчас не могу.
        Читал очень интересные литературно-критические эссе Лакшина (единственный, по-моему, сейчас приличный критик). «Биография книги» - о Бэконе, «Евгении Онегине», Толстом, Бунине и Чехове (отличное сравнение!). А, как ни странно, в «Огоньке» (номер, посвященный 600-летию Куликовской битвы) нашел очень интересную статью Льва Гумилева (по тому же поводу), в которой он очень ловко всю русскую историю на голову ставит!
        Много читал по истории медальёрного искусства, в котором Россия ничего оригинального не дала (кроме 2-3 человек в 18 веке и графа Феодора Толстого в начале 19 века - все медальёры в России были немцы!).
        Ну, милые, попробуйте не унывать.

---

Игорь Гребенщиков - Гребенщиковой Галине

        Письмо от 24.11, милая Галина, давно получил, но писать и сейчас едва могу: дома были маляры и вообще ремонт – это как катастрофа – а прибирая (еще не все кончено), я свалился со стула и надломил ребро (справа сверху), теперь вся правая сторона, особенно ночью, болит… Так что только пару слов.
        О «прошлой» жизни: с материнской стороны – чистые хохлы (Зволянские, Тройницкие) - < нрзб > по «статской» части. С отцовской – великоросы в Питере, чуть не с петровских времен – по военной. Дворянство и герб получили от матушки Елисаветы «за верность и ревность» (1741 г.). Алексей Гребенщиков служил в лейб-компанской роте Преображенского полка, с которой Елисавета Петровна совершила дворцовый переворот (в «Зимнем») и свергла всю немецкую клику с Иоанном Антоновичем и проч.
        Ключевой момент, конечно, Белград… Олег… попал в гос. Театр, куда и я влип после «аттестата зрелости» - это имело огромное значение для нас! Биологические интересы были уже и раньше… Жизнь Елены была в этот решающий период от нас на отлете ( с тетей Ниной и бабушкой в женском интернате-институте в провинции). Никакой склонности к поэзии, музыке и театру у нас не было. Ни отец, ни мать не имели особых интересов и на нас, кажись, ничем не влияли… Два имени следует особенно отметить: наши биологические интересы сложились в гостеприимном доме Владимира Эммануиловича Мартино, а художественные – в доме (не менее гостеприимном) Владимира Ивановича Бельского. Он был, в свое время, близким сотрудником Римского-Корсакова (в частности, автор либретто «Града Китежа») – ох, и умный же был старик! Вроде карлика с большой лысой головой, а на голове – шишка! Кроме … деятельности в театре, Олег был во всяких музыкальных кружках и дружил с художниками, а я (вместе с Ниной) – в литературных и театрально-драматических обществах. Лучшая мимическая роль Олега была Кащея Бессмертного в балете Стравинского «Жар-птица»… А главное – в свободное от театра время – наши походы с рюкзаками через весь Балканский полуостров! – тут почти всегда и наш первый танцор (позднее балетмейстер) Жуковский (позднее с Яней)… Мартино умер, кажется, в конце 60-х годов профессором Ростовского университета (крупный специалист по млекопитающим)…
        Ну вот, больше пока писать не могу. Как назло, в институте масса работы, и ноги (а теперь и плечи) – все сильнее болят, да и прочей хворобы достаточно…
        Если какие-нибудь небольшие Олегины балканские картинки найдутся (не Крит и не Афон!) – пришлите как-нибудь: очень меня обрадуете! Утешений не пишу, самого утешать надо!

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …Скончался и мой милый Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский (28.03.81), пышно отпраздновав в декабре прошлого года в Обнинске Калужской обл. свое 80-летие. Вероятно, самый значительный из биологов, которых я знал, и очень занятный человек.….

---

Игорь Гребенщиков – Олегу Гребенщикову

        Кажется, все ваши послания получил и благодарю за новогодние и прочие поздравления. Очень был рад репродукции театральной фотографии из «Франчески да Римини», которую я никогда не видал, и даже сцены этой не помню! Так как в 1939-40 г.г. мы с Ниной сидели на огромном гос. Хозяйстве «Бéлье» (на венгерской границе), где я стажировал после окончания университета, то, вероятно, я этого спектакля вообще не видел. Отличная фотография! Интересно было просмотреть и каталог «Ученые рисуют». Хорошо, что Олег туда попал. Занятно: большинство авторов – старшее поколение!
        Я, как всегда, в конце-начале года очень замотался: всякие срочные редакционные и переводные работы, а недавно совсем (две недели длилось) был сильно простужен, так что доктор кормил пенициллином, от которого меня еще больше развезло.
        Ни с Матвеевым, ни с Нонной у меня связи с Белграда не было и адресов их не знаю. Жуковские пишут нормально (редко). Рюрик давно не приезжал (с декабря), у них, верно, тоже нормально.
        Мне не совсем ясно, с каким «гербоведом» познакомился Ю.А.? Бабушка наша с материнской стороны была урожденная Тройницкая, так что он (т.е. некий Тройницкий – кажется «статский генерал» и хохол) – наш прадед и умер задолго до появления нас на свет. Автор книжки «Гербы лейб-компании обер- и унтер-офицеров и рядовых» (Петроград, без года), откуда Олег лет 8 назад переснял наш герб, - С. Н. Тройницкий не имеет к нашим предкам никакого отношения! Мне кажется, что тут какая-то путаница получилась.
        Рад, что сдал в печать (уже набрано и сверстано) большую работу о жуках северных склонов Гарца – 30 лет сборов и наблюдений!
        Будьте здоровы и по мере сил урывайте от жизни все, что она еще может дать!

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …День этот <день 70-летия Игоря 3.02.82> радости не принес. Целый день, правда, в институте сидели (одни приходили, другие уходили) со всякими букетами и веточками всяких орхидей или бутылками вина и, как всегда, с мало подходящими книжками, или такими, которые у меня есть.
        А на прошлой неделе праздновали 80-летие нашего Штуббе. Сначала в обеих Академиях (с орденами) в Берлине, потом в Галле с почетным докторским титулом (я нигде не был), а потом скромно, с научными докладами, у нас в Гатерслебене.
        …Ездил с Рюшкой в замок Кведлибурга – боже, как там было холодно жить в свое время и темно!...
        А что К.Р. был дружен с Тургеневым, это ты, пожалуй, напутала. Это очень маловероятно из-за политических настроений Тургенева. Он очень дружил с Фетом и даже посмертно издавал не законченные Фетом «Вечерние огни». О К.Р. я много знаю от нашего сараевского директора корпуса старика Адамовича, который по службе был очень близок с К.Р. (попечителем военных учебных заведений), да и сам пописывал стихи (неважные) и сделал один неплохой перевод из Милана Ракича.
        А с грузинскими родственниками Романовых у меня тоже были близкие знакомства: князь Илико Чавчавадзе, который как-то даже считался (после смерти Кирилла Владимировича) одним из потенциальных кандидатов не престол. Что с ним стало, не знаю. Познакомились мы в сумбурнейшем 1945 году, сразу после взятия Берлина, когда американцы еще дружили в Берлине с русскими и ездили из одного сектора в другой…. Тогда в американском секторе в «завоеванном» дачном домике жили вместе три американских лейтенанта, работавших переводчиками для связи с советской военной администрацией. Мы с Ниной и с Олегом Цингером (ему на днях исполнится 72 года) часто у них бывали, часто даже с ночевкой, т.к. у них был целый дом в распоряжении. Это были Саша Карлинский (ставший сейчас крупнейшим историком новой русской литературы в США), граф Илларион Ильич Голенищев-Кутузов (Ларик, сын нашего белградского приятеля Ильи Николаевича – с Олегом по скаутской части, а с нами – по поэтической… Илья, который чуть не всего Данте на русский и сербский переводил, умер пофессором в Москве в начале 70-х годов; одним из его последних трудов была книга «Данте» из серии ЖЗЛ, М., 1967). Этот Ларик сейчас (впрочем, уже давно) сбился с панталыку и живет в Западной Европе – всегда без копейки денег, но с большим обаянием на содержании богатых, а иногда и бедных француженок или путешествующих американок! Жалко его, он был славный малый. Олег Цингер встречает его иногда в Париже. Ну а третий лейтенант был вышеупомянутый князь Чавчавадзе (его отец был женат на великой княжне – забыл какой) – тоже очень милый и обаятельный. Что с ним сталось – понятия не имею….

---

Игорь Гребенщиков – Елене Арбатской (Гребенщиковой)

        …Наташа Ляпунова пробыла у нас чуть ли не месяц. Муж ее Богданов Юрий Федорович стал сейчас зам. директора Института Общей генетики (бывшего Дубининского). Слава Богу, и этот институт теперь от всяких ересей очищается. Директором (специалистом по очистке!) назначили туда Созинова (в свое время он очищал Одесский селекционный институт от лысенковцев), хотя он и не генетик.
        …На нашу (сиречь православную пасху) собирались у меня все «православные» - двое болгар и Наташа Ляпунова; хотя они все не крещеные, но все-таки выросли в «православных» традициях (был и Рюшка – такой же нехристь!).

---