Шри Ланка. Сад имения Лунуганга

        Нам несказанно повезло, что до отъезда мы успели побывать в имении Джеффри Бавы. С утра, наняв тук-тук, мы отправились в Лунугангу. Свернув на трассе Коломбо-Галле возле речки Бентоты налево и проехав примерно 10 минут по проселочной дороге, мы оказались на месте.

        Напомним, что оба брата, Бевис и Джеффри, родились в Коломбо в обеспеченной семье. Джеффри был более серьезным ребенком, чем Бевис, которого исключили из колледжа за недисциплинированность. Прилежность в учебе позволила младшему брату успешно закончить Королевский Колледж в Коломбо, в котором не доучился Бевис, и в 1937 году Джеффри - уже студент Университета в Коломбо. Мать, оставшаяся к тому времени без мужа, надеялась теперь в Джеффри увидеть будущего адвоката – продолжателя профессии отца.
        В конце 1938 года Джеффри по настоянию матери поехал в Англию в Кембриджский Университет, где ему было предложено совершенствование в английском языке в колледже Святой Екатерины, но только с октября следующего года. В Коломбо возвращаться не хотелось.

Джеффри Бава в Англии. 1938 г.

        В начале 1939 года Джеффри едет в Париж повидаться со своей кузиной Жоржеттой Камиллой. Жоржетта была успешной писательницей, специализировалась на переводах английских романистов и была заметной фигурой в парижских литературных кругах. Через нее Джеффри познакомился со многими известными писателями и художниками того времени. Всю весну будущий архитектор провел в Париже, а затем, несмотря на надвигающуюся войну, отправился на все лето в Италию. Уже перед самой войной он возвратился в Лондон.
        Джеффри в 1939 году исполнилось 20 лет. Если в Коломбо он чувствовал себя чужаком, то Кембридж, казалось, принял его как своего. Здесь, благодаря своему природному остроумию, он стремительно расширяет круг друзей. Джеффри слывет большим оригиналом и блестящим эрудитом, что позволяет ему поддерживать беседу с любым из новоприобретенных знакомых. Молодой красавец высокого роста, он сильно выделялся в компаниях своим постоянным черным плащом и тростью с золотым набалдашником, с которой не расставался, выходя в город. Вскоре Джеффри приобрел репутацию человека тонкого вкуса. Окружающие принимали Джеффри за европейца, и молодой человек не хотел разубеждать их в этом.
        Некоторые из его друзей принадлежали к семьям средней аристократии, и его часто приглашали в их загородные дома на уикенды. Старинные английские замки и родовые поместья стали первыми «университетами» Джеффри. Именно там он познакомился с архитектурой английских садов и парков, с приемами планировки традиционного загородного дома.
        В 1942 году, успешно закончив Кембридж, Джеффри переезжает в Лондон для продолжения учебы на адвоката. Вскоре после окончания войны в 1945 году Джеффри вместе с другом путешествует по Италии и там, как он сам впоследствии признавался, у него впервые пробудился сознательный интерес к садам и виллам Италии.

Джеффри Бава в Италии. 1956 г.

        В это время мать Джеффри, переехавшая теперь к Бевису в имение «Резюме», совсем сдала со здоровьем, и Бевис шлет срочные телеграммы младшему брату с просьбой приехать и хотя бы успеть попрощаться с матерью. Наконец, в январе 1946 года Джеффри возвращается в Коломбо, а в апреле умирает их мать. Берта Бава оставшуюся собственность разделила между братьями, но последствия войны, долгая болезнь матери и расточительная жизнь Джеффри в Европе привели к тому, что братья очутились в затруднительном финансовом положении. Похоронив мать, Бевис и Джеффри вдруг осознали, что они только сейчас познакомились, как взрослые люди. Бевис писал: «Я оставил дом в возрасте семнадцати лет, когда Джеффри было только семь, а Джеффри уехал в Кембридж, когда ему было восемнадцать. Поэтому естественно, что мы были почти незнакомы к моменту его возвращения из Европы».

        Поначалу Джеффри поселился в имении родителей в Коломбо и даже устроился в одну из адвокатских контор, но тут же, испугавшись, что может поломать своим неумелым ведением юридических дел жизнь невинным людям, бросил эту затею. Чувствуя себя на Цейлоне по-прежнему чужим, он спешно распродает свою долю наследства – два имения и несколько кокосовых плантаций – и решает навсегда покинуть остров. В январе 1947 года он садится на норвежскую шхуну, которая шла в Сингапур, а оттуда в США. Так Джеффри оказался в Америке, где он провел шесть месяцев. В Лос-Анжелесе Джеффри оказывает финансовую поддержку молодому актеру по имени Виктор Чапин, и они вместе путешествуют по стране, пересекая весь континент, и через Нью-Йорк прибывают на Майями. Осенью 1947 года эти два молодых человека отправляются в Англию, где Джеффри встречается со своими друзьями по Кембриджу, а затем через Париж в Италию. Джеффри арендует дом на озере Гарда, покуда Чапин едет в Рим договариваться о съемках фильма. Влюбившись в Италию, Джеффри решает остаться здесь навсегда, купить дом и преобразовать его в виллу, окруженную садами. Но его планам не суждено было сбыться, поскольку Джеффри неожиданно для себя узнает, что покупка собственности в этой стране ему не по карману. К тому же, бюрократическая система торговли недвижимостью в Италии сильно затормозила приобретение дома. В конце концов, после растраты части своего наследства в борьбе с итальянскими бюрократами, Джеффри ничего не остается, как сесть на пароход и вернуться на Цейлон. Это произошло в июле 1948 года.

        Джеффри вернулся в другую страну, именуемую отныне Шри-Ланка, поскольку в феврале 1948 года на острове была провозглашена независимость. К этому времени Джеффри достиг своего «перекрестка»: ему вот-вот должно было исполниться 30 лет, он имел квалификацию, но не имел цели существования. Он ощущал свое азиатское происхождение, но, проведя треть своей жизни за границей, развил в себе европейские взгляды на жизнь. Живя всегда в роскоши, вдруг оказался бездомным и мог рассчитывать только на гостеприимство старшего брата, который предложил ему оставаться в его имении сколь угодно долго.
        Наступил решающий момент в жизни Джеффри. Он впервые приезжает в имение Бевиса, где к тому времени уже был создан ландшафтный сад «Резюме». Джеффри очарован виллой и особенно садом брата. Как случилось, что Джеффри остался в Шри-Ланке, можно понять из воспоминаний Бевиса.
        «По возвращении Джеффри я ему сказал, что завидую его путешествиям по Европе. «Ты не понимаешь - ответил он - у тебя есть свой собственный дом, а у меня его нет. Я люблю эту страну - продолжал Джеффри - и был бы счастлив, если бы нашел участок земли, предпочтительно рядом с рекой или озером, где мог бы построить себе дом. Но такового нет, и я вынужден найти себе землю в других краях». Джеффри уже заказал себе билет на пароход в Европу, и у нас было только 4 недели, чтобы найти такое место. После трех недель бесплодных поисков мы сидели в доме отдыха Бентота, топя депрессию в алкоголе. К нам присоединился местный налоговый инспектор, и когда мы ему поведали нашу грустную историю, его покрасневшее лицо просияло, и он рассказал о бунгало на пригорке возле озера Деддува, что арендует окружной чиновник. Это всего в миле от того места, где мы сидели, и владелец имеет сильное желание его продать».
        Джеффри тут же поехал смотреть бунгало и нашел сильно обветшавший дом посреди каучукового хозяйства площадью 7 гектаров. Хозяйство занимало узкую полосу земли длиной 400 метров, вдающуюся в соленое озеро в форме большого мыса. Джеффри это место понравилось сразу, и он незамедлительно оформил покупку. Свое имение хозяин назвал «Лунуганга», что переводится как «соленая река».

        Джеффри никогда не строил плана сада, каждый шаг в его обустройстве был спонтанным, соответствующим «духу места». Единственное, что составляло цель Джеффри – создать такой сад, который бы смог затмить сад старшего брата, но при этом он должен быть совершенно не похожим на «Резюме». Главная проблема, однако, заключалась в том, что Джеффри никогда не занимался разведением садов и не строил дома, - он был всего лишь адвокатом. Зато он имел огромный багаж впечатлений и воспоминаний о лучших образцах садового искусства.

        В своих многочисленных поездках по разным континентам Джеффри видел множество садов и парков. Конечно, английские сады в период его учебы в Кембридже и виллы Италии произвели на него неизгладимое впечатление. Существует даже мнение, что Джеффри, так и не осуществив свою мечту в Италии, перенес ее исполнение на землю Шри-Ланки, в имение Лунуганга. Можно поспорить на эту тему, но нам кажется, что итальянские сады только «намекнули» владельцу Лунуганги на устройство некоторых участков сада, прямого заимствования, а тем более, копирования, в Лунуганге нет.
        Вспомним, что еще в детстве Джеффри вместе с матерью в ходе поездки по странам Азии побывал в садах Сучжоу, видел сады империи Моголов, позднее, в годы учебы в Европе, побывал в Гранаде, где познакомился с садами Альгамбры. Вероятно, все это сконцентрировалось в Лунуганге, и никакого акцента в сторону конкретного садового стиля здесь Джеффри не ставил. Добавим, что Джеффри был очень начитанным человеком, искателем всего нового. Не случайно в его имении до сих пор хранится внушительная библиотека, где солидную часть занимают книги по истории садов и парков разных стран. Многие из этих книг он приобрел сам, некоторые были подарены друзьями.

        Безусловно, сад несет в себе черты и местной традиции. Джеффри Бава имел возможность посетить все уголки Шри-Ланки, поэтому ему были знакомы и сады валунов при монастырях, и сады удовольствий сингальских королей, и водные сады Сигирии. Позднее эти характерные для Цейлона пейзажи Джеффри воспроизвел в собственных архитектурных проектах - Бунгало Полонталава (1964), Университеский городок Рухуну (1984), отель Канадалама (1992).
        Таким образом, Лунуганга – уникальное явление, которое несет в себе воспоминания о тысяче разных садов и, в то же время, не похоже ни на один из них. 50 лет создавался сад, и каждое изменение в нем наслаивалось на предыдущие идеи, так что теперь уже трудно восстановить хронологию его создания. Можно только лишь в общих чертах обрисовать основные этапы строительства.

        Первое, с чем столкнулся Джеффри, это недостаток знаний и опыта в таких делах. В 1954 году, то есть через шесть лет после покупки Лунуганги, Джеффри снова едет в Англию, чтобы получить образование архитектора. В 1957 году, получив степень, он возвращается в Шри-Ланку и присоединяется к единственной на то время в Коломбо архитектурной фирме Эдвардса, Рейда и Бегга. Таким образом, в 38 лет Джеффри начинает жизнь «с чистого листа». Почти 40 лет он посвятит проектированию зданий, его вклад в архитектуру острова будет настолько значительным, что и поныне Джеффри Баву почитают как одного из самых значительных азиатских архитекторов второй половины XX века. Однако вернемся к саду.

        Джеффри начал с того, что еще в начале 1950-х годов расчистил перспективы от северной террасы дома, убрав высокие деревья. Это позволило открыть вид на озеро и на соседний остров.

        Вход в дом с западной стороны был превращен в веранду, у которой Джеффри посадил две аралии (в Шри-Ланке обычно их назвают «франгипани»). Впоследствии эти два сросшихся дерева превратились в одну из доминант сада, формируя композицию ближней и дальней перспективы.

        Основные работы в саду начались лишь после того, как открылся вид на южный холм, получивший название «Коричный Холм» в память о коричной плантации, которая существовала перед каучуковой рощей. Деревья были удалены, рельеф выровнен. Северные склоны холма также были срезаны, чтобы создать искусственный утес ниже северной террасы. Здесь появились каменные лестницы, которые получили название «датских ступеней».

        Область, простирающаяся ниже утеса, была немного приподнята выше уровня разлива озера, чтобы создать место для променада по аллее из плюмерий, именуемой «широкой прогулкой». Эта аллея выводит посетителей к водным садам. Равнинное пространство к северу от дома превратилось в рисовые поля, устроенные в шахматном порядке.

        Лунуганга – это не сад цветников и взлетающих фонтанов, не место благородных зеленых партеров и фигурных бассейнов. Лунуганга – это дикость, монохромное пространство зеленого цвета, где нюансы играют роль более важную, чем контрасты. Все скульптуры и павильоны расставлены с таким расчетом, чтобы связать перспективы и дальние тропы.

        В целом Лунуганга задумывалась как ряд мест для отдыха или различных мероприятий, куда можно отправиться прямо из дома. Дом является концептуальным центром усадьбы и предназначен разделять и объединять различные части сада между собой.
        Вокруг дома были выстроены стены с таким расчетом, чтобы получились внутренние дворики и веранды, соединяющие внутренние комнаты дома с садом. Таким образом, комнаты выходили теперь на два внутренних двора: спальня выходила на площадку с прямоугольным бассейном, которая, в свою очередь, соединялась с лоджией, открывающей вид на западные лужайки, а ванная комната выходила в другой внутренний двор, который также содержал бассейн.

        Джеффри, продумывая интерьер дома, не создавал пространство для полнокровной жизни в нем, он предполагал, что дом будет использоваться в основном для сна. Все события, по расчету хозяина, должны происходить в саду. Говорят, что Джеффри однажды заявил, что за все годы пребывания в Лунуганге он принимал пищу в столовой не больше шести раз, а в гостиной вообще никто никогда не сидел. Еда всегда подавалась в разные уголки сада сообразно погоде и времени суток: местом для завтрака могли служить как южная терраса, так и дальний край восточной террасы, местом для обеда была обычно главная веранда рядом с большими аралиями, а вечерние напитки гости и хозяин принимали на западных лужайках.

        Забавная деталь: в саду в разных местах развешены 14 колоколов и колокольчиков. Каждый из них издает звуки определенных тонов. Этими колокольчиками Джеффри пользовался, вызывая прислугу в тот или иной уголок сада, причем каждый звук означал конкретную просьбу.

        В 1960-х годах Джеффри Бава значительно расширил площадь имения, арендовав у соседа ниже западных террас рисовую область, а также приобрел большой остров на севере имения и меньший остров на западе. Общая площадь усадьбы теперь превысила 10 гектаров. В 1970–х годах к власти в Шри-Ланке пришло социалистическое правительство, и началась массовая национализация частных имений. Вилла и сад в Лунуганге оказались под угрозой исчезновения. Джеффри даже стал подумывать о переезде в Индию. Однако Лунугангу спас премьер-министр Шримаво Бандаранаяке, объявив территорию Лунуганга национальным заповедником. Джеффри пришлось зарегистрировать большой остров как птицеферму по разведению кур. Для частных плантаторов времена наступили суровые, требовалось подчиняться новым законам, и Джеффри действительно построил небольшую птицеферму и коровий загон в дальнем углу сада, рассчитывая поставлять молоко и яйца в государственную торговлю. Так коровы сменили павлинов на террасах. После смены правительства в 1977 году Джеффри получил заказ на проектирование нового парламента в Котте и университета в Матаре, что послужило изменением отношения к архитектору со стороны властей.
        В конце 1980-х Джеффри оставил практику в архитектурной фирме, что дало ему больше свободного времени для обустройства своего дома-офиса в Коломбо и сада в Лунуганге, а также для путешествий за границу.

Джеффри Бава

        В гостевой книге в Лунуганге оставили свои впечатления и пожелания многочисленные именитые гости имения. Художник Дональд Френд, дизайнер Исмет Рахим, президент Камаратунга, принц Уэльский и многие другие побывали в этом прекрасном саду.
        В 1998 году Джеффри сразил жестокий инсульт, и последние пять лет жизни архитектор был прикован к постели. Его офис в Коломбо возглавил молодой архитектор по имени Чанна Дасватте, который был его партнером на протяжении многих лет, а имением стало управлять трастовое общество, состоящее из друзей Джеффри Бавы. Джеффри умер в 2003 году. Его тело было сожжено, а прах развеян в саду.

        Сегодня Лунуганга – одно из самых популярных мест в Шри-Ланке, сюда съезжаются художники со всего мира, а министерство культуры проводит на территории бывшего имения творческие встречи и выставки.