Усадьба Миклашевских в Понуровке

Понуровка Стародубского района ныне входит в состав Брянской области России. До 1802 года село входило в состав Малороссийской губернии, с 1802 по 1919 год - Черниговской губернии. Название происходит от неканонического имени или прозвища «Понур» или «Понурый». Впоследствии село имело название «Пануровка». Лишь в прошлом столетии прижилось название через букву «о» - Понуровка.

       Понуровка была поселена в 1660–1670 гг. бежавшими из Великороссии старообрядцами как слобода, на землях Второй полковой сотни, в 26 верстах к югу от г. Стародуба на старинном почтовом тракте Стародуб – Новгород-Северский.

       В начале 1680-х годов староверы были удалены из села стародубским полковником Семеном Самойловичем, взявшим Понуровку в свое личное владение. После смерти Семена в 25-летнем возрасте, село перешло к его брату Якову, сосланному позднее с семьей в Сибирь. Вскоре после этого, Понуровка привлекла внимание гетмана Ивана Мазепы, который «тое село Понуровку на себе взялъ и определилъ до двора Бакланского дворца». В 1693 году гетман пожаловал Понуровку стародубскому полковнику Михаилу Андреевичу Миклашевскому. Но в 1706 году Миклашевский погиб при Несвиже в битве со шведами. Его многочисленные владения стали делить старшие сыновья — Андрей и Степан. Понуровка перешла к Андрею. Однако раздел был временным, так как их сводный брат Иван не достиг еще совершеннолетия. Ко второму разделу наследства, проводившемуся в 1741 году, Иван уже умер, прожив всего 40 лет. Права на дедовское наследство стал оспаривать его сын Павел Иванович, добившись через Генеральный суд передачи Понуровки ему. Таким образом, П.И.Миклашевский стал основателем Понуровской ветви рода Миклашевских.

Пануровка. Усадьба Миклашевских. С картины местного художника.

       После смерти Павла Ивановича Миклашевского село перешло к его вдове Елене Даниловне, урожд. Новицкой. В это время Понуровка уже была довольно значительным селом в котором «церквей деревянныхъ две, а третья (на место ветхой, особо) при доме владельческомъ (имеющейся, вновь делается) каменная. Дом жилой оной Миклашевской въ двохъ связяхъ о 12 покоях. Въ сем селе: бунчукового т. жена удова 1, священниковъ 3, удова попадя 1, [причетников] 2. [Подданических] оной Миклашевской 102 двор., 116 хат., бездв. 12. (Итого обывателей 128)».

       Образ жизни понуровских крестьян к концу 18 века был типичным для сельского населения Стародубского полка того времени: «Лесомъ строевымъ и дровянымъ обыватели (для своихъ избъ) довольствуются владельческимъ (коего) близъ сего села (имеется только не весьма достаточно). Земли пахатной и сенныхъ покосовъ (имеютъ) посредственно. Упражняются (обыватели все вообще) въ хлебопашестве (и для своего пропитания и продаютъ въ Стародубе, а родящуюсь здесь пенку отдают за заплату владельцу, а иногда и продают там же, и приежающимъ съ раскольничихъ слобод и изъ Стародуба покупщикамъ)».

       В 1810 году Понуровку унаследовал сын Павла Ивановича и Елены Даниловны – Михаил. Михаил Павлович Миклашевский (1756—1847) прожил длинную и насыщенную событиями жизнь. В молодости под командованием А.В.Суворова он участвовал в русско-турецких войнах (1787 — 1791 гг.). В 33 года он был уже полковником от кавалерии. В Отечественной войне 1812 г. Михаил Павлович командовал Екатеринославским земским войском. На протяжении ряда лет он занимал посты Волынского, Малороссийского и Новороссийского губернатора. После отставки Михаил Павлович постоянно жил в Понуровке, в своем большом усадебном доме.

       В 1811—1815 гг. он построил в селе суконную фабрику, организовав на работу крестьян из окрестных деревень. М.П.Миклашевский вместе с женой А.Я.Бакуринской имели десятерых детей.

       В 1847 году, в возрасте 91 года, Михаил Павлович умер, не оставив завещания. Поэтому Понуровка поначалу перешла в совместную собственность его сыновей Иосифа, Андрея, Павла и Ильи.

       Однако со временем в качестве единственного владельца села определился Иосиф Михайлович Миклашевский (1800-1868). Так же, как и отец, в молодости он отличился по службе, и в 26 лет, в чине полковника, вышел в отставку. В 1840 г. И.М.Миклашевский служил предводителем дворянства в г. Ельне Смоленской губернии, но после смерти отца окончательно поселился в Понуровке. Успешно развивая производство на суконной фабрике, Иосиф Михайлович, в то же время, построил в селе аптеку и больницу, наняв доктора за свой счет. Также он подарил новый дом начальной школе. В браке с В.В.Красно-Милашевич у И.М.Миклашевского родилось четверо детей - три дочери и один сын Михаил, унаследовавший впоследствии Понуровку.

       Михаил Иосифович Миклашевский (1827-1911) не пошел по стопам деда и отца, выбрав гражданскую службу. В 1847 году он окончил училище правоведения. В 1854-1860 годах Миклашевский избирался Стародубским уездным предводителем дворянства. С 1860-х годов он окончательно поселился в Понуровке. В 1875 г. Михаил Иосифович построил в селе свекольно-сахарный завод, на котором работало 330 рабочих из окрестных деревень. Сахар отправлялся в Москву и на Михайловский рафинадный завод, а патока - на свой же винокуренный завод в селе Рюхово.

       В 1778 году Миклашевскими в Понуровке была построена каменная церковь Рождества Богородицы, в которой в конце 19 – начале 20 века служили священники Тросников, Левицкий, Кузьминский и другие. С 1860 года при церкви действовала начальная школа, в которой обучалось до 50-ти детей. В 1897 году в селе была открыта школа грамоты, а затем и земская школа.

       Со второй половины 19 века в селе находилась почтовая станция и сберкасса. Также в Понуровке был расположен мировой участок, включавший в себя Куровскую, Понуровскую и Соловскую волости.

       В 1914 году в журнале «Столица и усадьба» был опубликован чудесный очерк Георгия Лукомского об имении Понуровка Миклашевских. Приводим его целиком.

       «18-го октября 1815 года в письме своем к сенатору Михаилу Павловичу Миклашевскому граф Н.П. Румянцев говорил: «Я сам тужу, что не застал Ваше Превосходительство в прекрасном селении Вашем, и которого, позволительно сказать, не в праве хижиной называть. В чужих даже государствах, где более приобвыкли, чем у нас к хорошим зданиям и по правильной архитектуре украшать городские усадьбы – немного таковых, какова ваша. Прельщался я домом, а также радовался я заведенной вами фабрикой; усадьба ваша, конечно, и по целому государству одна из лучших; кто любит отечество свое и видит устроение Ваше, с удовольствием заметить должен, что, когда Вы изволите ему служить отлично, как сенатор, еще о пользе его печетесь, как помещик»...
       Первыми строками этого письма канцлер нисколько не думал польстить вкусу владетеля Пануровки и строителя его дома. Граф Н.П. Румянцев, строитель многих первоклассных построек в своей усадьбе, в Гомеле, вовсе не мог впасть в пристрастие. Его собственный богатейший дворец по красоте, конечно, во много раз превышал, Пануровский дом.
       «Пануровский дом, - говорит биограф М.П. Миклашевского Чижов, - точно не может не обратить на себя внимание человека со вкусом. План его сделан известным многочисленными зданиями Петербурга архитектором Гваренги, а лицевая сторона дома, равно как и зал показывают, что все это 6ыло одним из замечательнейших произведений венецианского художества»...

Большой зал пануровского дома. Фото В.М.Миклашевской.
«Столица и усадьба» 15 февраля 1914 г., № 4.

       Но даже, если эта усадьба и не была «одним из замечательнейших произведений», то действительно она была таким «произведением», которое создалось под влиянием лучших образцов именно этого «венецианского» художества, отразившегося в формах постройки.
       Быть может, и не сам Джакомо Гваренги составлял проект; даже почти наверно можно сказать, что не он сам строил этот дом; возможно авторство и другого, одновременно с Гваренги, приехавшего в Россию зодчего Тромбаро, воздвигавшего во многих местах средней полосы России усадьбы и городские здания («ряды, присутственные места»)…
       Конечно, портик дома, пропорция колонн, их стройный силуэт, скромность убранства стен (отсутствие наличников окон), размеры окон, сочность лепки аканфовых капителей все это указывает на руку опытного, лучшего не провинциального зодчего. Но неужели мог «Кваренгий», любимец Екатерины II, такой авторитетный и самостоятельный зодчий, почти скопировать план проектируемого им дома с плана виллы Conte Valmaгаnа (ныне Rossi) в Лизиере (близь Виченцы) в Северной Италии.
       Неужели Гваренги мог позаимствовать прямо из увража "Quatro libri dell'architеttura", Andrea Palladio , переизданного много раз, начиная с 1580 годов, готовый план и применить его к заказанному ему проекту? Между тем сходство планов этих двух построек значительное! И здесь и там (но для Пануровки, как дома в России это представляет мало удобств в климатическом отношении) - в фасаде дома сделана ниша, слегка выступая из нее, поставлен портик из 6 коринфских колонн. Прямо из ниши вы входите в удлиненную комнату. Слева узкая лестница на антресоли, справа служебные помещения. Прямо обширный, занимающий середину дома, квадратный двухсветный зал, покрытый подобием зеркального свода, расписанного живописью; в конце зала, налево и направо вход в продолговатые комнаты. Словом, разбивка помещений, даже их пропорции и их количество - совпадают совершенно!

Часы и две жирандоли. Фото В.М.Миклашевской.
«Столица и усадьба» 15 февраля 1914 г., № 4.

       При этом едва ли этот план был так удобен (мало света в зале, впрочем как и в Villa Vаіnіаrana), несмотря на всю свою парадность и пышность.
       Однако таковы были вкусы; таково было подчинение итальянским традициям и влиянию моды; Миклашевскому нравилось это строгое холодное величие высоких зал, где-то там в полумраке расписанных all fresco, ему казался единственно допустимым украшением этот благородный портик, гладкий фронтон. Нравилась мощь пропорций, суровое величие ордера, и все это и только это - можно сказать - соответствовало вкусу закаленного в боях воина екатерининских времен, сенатора, «известного в молодости своей красотой, которую он, можно сказать, не утратил до самой смерти: прямой, величественный стан его сохранил и в старости прежнюю стройность, а выразительное лицо и пленительная улыбка вполне высказывали врожденное душе его благородство, доброту, кротость и все достоинство человека, совершившего подвиг жизни, которую так лаконически характеризовал сиявший на груди его девиз»: «Польза, слава, честь».
       И дом в Пануровке отражал вполне именно эту общую физиономию его строителя - человека строгих правил, высокого вкуса, величественных жестов, и стиль дома соответствовал единственному, считавшемуся тогда благородным, типу архитектуры – полному классических традиций.
       И вот, внук назначенного в 1693 году (гетманом Многогрешным), полковником Стародубским - портрет которого украшает собою и поныне торжественный зал Пануровского дома – на склоне лет является строителем усадьбы в стиле итальянских вилл.

Фасад дома в Пануровке.

       Переехав плотину и сделав бойко традиционный объезд круглой клумбы перед домом – лошади лихо подвозят вас к колоннаде дома, поставленной на высокий пандус с широкой и пологой лестницей.
       Пройдя обширную высокую переднюю, входим в зал, столь приятный прохладою своею в летний зной. Живопись изображает небо, видное сквозь открытую баллюстраду. С плафона, расписанного орнаментом, спускается огромная люстра. Стены зала расчленены колоннами ионического ордера, несущими на себе арочки полукруглых окон (венецианских). Фриз украшен розетками и меандром (золотым по пурпурному полю); прелестных профилей карниз отделяет нижнюю часть стен залы от второго яруса, по котором написаны нежные панно с видами аркадской страны. Богатейший карниз венчает стены зала и плоский свод с обширными распалубками перекрывает его. В щеках распалубок также живопись, изображающая раковины окруженные лавровыми листьями. Во фризе венчающего карниза орнамент богатейшей росписи, изображающий гирлянды, перевитые лентами.

Деталь гостиной. Фото В.М.Миклашевской.
«Столица и усадьба» 15 февраля 1914 г., № 4.

Хрустальное дерево. Фото В.М.Миклашевской.
«Столица и усадьба» 15 февраля 1914 г., № 4.

       Торжественный зал полон глубокого настроения, особенно когда звуки меланхолического вальса несутся к высокому его плафону, погруженному всегда в полумрак.
       Из предметов, находящихся здесь кроме портрета М.П. Миклашевского, упомянем о портрете Александра Благословенного и Государыни – небольших, но хороших изображениях Императорской четы, подаренных на память владетелю дома, по случаю посещения его Государем, портрет Петра I и другие.
       Зал украшают еще многие другие портреты родственников владетелей Красно-Милашевичей: Бакуринских, канцлера Безбородко (на племяннице которого был женат М.П. Миклашевский) и других. На старинной мебели стоят хрустальные жирандоли нежной работы: деревца, гирлянды, целые фонтаны хрусталя различного рисунка с прелестными вставками из цветных стекол! Здесь же часы – одни, большие, английские, другие – еще более интересные, на белых мраморных колонках, в виде ротонды. Впрочем, не будем перечислять все те бронзовые, хрустальные и иного материала изделия, которыми буквально наполнен весь дом.
       Много фарфора. Он собран в столовой, где по стенам развешаны лишь лучшие тарелочные изделия завода Миклашевских (имения Волокитина, других Миклашевских прославившихся фарфоровым заводом, выделывавших даже иконостасы этого фарфора. Лучшее собрание фарфора Миклашевских, встречающегося почти во всех коллекциях, как и фарфор Гарднера или А. Попова – у господина Ганзен, в Киеве). В гостиной – чудесные чашки, кувшинчики, флаконы, вазочки, фигурки и т.п. предметы наполняют собою витрины, уснащают угольники и украшают этажерки.

Часы и жирандоли. Фото В.М.Миклашевской.
«Столица и усадьба» 15 февраля 1914 г., № 4.

       В гостиной есть еще два-три интересных портрета, и особенно хороша, стиля Louis XVI, люстра, с сердцевиною зеленого стекла (хотя лучшие в этом роде и исключительно большие люстры находятся в имении родственников Миклашевских, в усадьбе "Очкино").
       Далее, налево в спальне, интересно украшенной нишею, обработанною колоннадою ионического (типа Эрехтейон) ордера, висят чудесные виды Италии, и много копий лучших мастеров. Здесь же часы (английский ампир), старинный шкаф, жирандольки…
       Наверху, поднявшись по узенькой лесенке со старинными балясинами в антресоли, попадаешь в царство уюта. И здесь, как в тех пышных парадных комнатах, много предметов старины – мебель разных дерев, портреты и рисунки в дивных «окантовках», которыми буквально залеплены все стены; а шкафы шифоньерок набиты старинными гравюрами, литографиями и картинками из "Moniteur de la Mode" и других журналов первой половины XIX столетия.
       Здесь мир портних, кружевниц, вышивальщиц и в шкафах хранятся старинные платья, материи и платки – гардероб первой половины XIX столетия.
       И весь виденный нами образ Пануровки заставляет поверить в то, что целы еще и в наше время заветы античного искусства, что сохранны и до сих пор – и именно в России, в ее глухой провинции – остатки примечательной красоты, как живы еще по сегодняшний день поверья и предания давнишние…

Часы, канделябры и вазы. Фото В.М.Миклашевской.
«Столица и усадьба» 15 февраля 1914 г., № 4.

       Выйдя на террасу, ведущую в сад, несколько огорчаешься тем, что пристройка этой веранды, сделанная сравнительно недавно, мало соответствует стилю самого дома и что она даже не в характере эпохи, но зато уют прохладной тени трельяжа, увитого виноградом, заставляет позабыть о некотором художественном несоответствии, и так приятно, растянувшись на chaise-longue, дремать, слушая шум старинного парка, вдыхать аромат липовых дерев, наслаждаться сладостью сельской жизни, вкушать все яства полей, садов, оранжерей, усадьбы...
       Перед этим фасадом дома - обширная, круглая площадка, в начале ее цветник, а далее газон, окаймленный кольцом развесистых деревьев.
       Налево невдалеке - старенький, хорошей архитектуры деревянный домик, наполненный книгами (около 3-х тысяч томов) начала XIX века в чудесных переплетах: "Les Ruines de Palmyre" - 1753; "Lеttres sur I Italiе" - 1785; Une edition inagnifique de Racine, Corneille, Voltaire - 1792; Traitе sur la peinture de L. d. Vinci - 1803, Les oeuvres Palladio — 1675, les Metamorphoses d Ovide - 1767 (Paris, Barrois) и многих других хранителей ума и вкуса минувшего.
       Далее в парке оранжереи - в них вьется виноград, желтеют абрикосы и дозревают персики...
       За оранжереей аллеи тенистые, уютные и разные "любимые" места. Вот аллея любви, вот "грот зеленый", "грот вздохов" и т.п.
       Вернувшись в дом, усевшись у окна на антресолях, можно предаться думам о всех богатствах, рассеянных по равнинам и лесам России. По дорогам непроезжим, какого труда стоило везти когда то все эти жирандоли, люстры, бра, мебель, вазы, и портреты! Какая любовь к красивым предметам наполняла сердца наших предков, если они сумели, преодолевая все трудности, идя на огромные затраты, насадить среди полей и чащ болотных - образцы такой художественной культуры!..
       Выйдя из усадьбы к плотине, встретим очаровательную часовенку, теперь беседку, занятую библиотекою - прелестный классический храм! Рядом - церковь, в ней редкостное, времени Алексея Михайловича, евангелие. Архитектура церкви – нарышкинское (Московское) половины Х?ІІІ столетия - барокко. Но формы ее просты, детали немногочисленны, и храм по своим массам сливается и с часовней, и с оградой, и с домом в один ensemble, который мы видели при въезде. Мелькнувший и отраженный в сонных водах пруда, этот вид, когда мы покидаем Пануровку, снова перед нами.
       Античным видением, почти фрагментом Эллады, представляется нам снова вся усадьба. Сквозь гирлянды плакучих ив виднеется вся эта белая и стройная группа построек. А шелест камышей как будто рассказывает о деяниях и стремлениях былых людей, любивших прекрасные образы, также как доблестные подвиги, как нравственные заслуги.
       И когда возвращаешься болотистыми перелесками к далекой станции узкоколейки, в чаще, где рaстут яркие дикие ягоды и белеет ландыш - вспоминается снова и греческая колоннада портика, и храмик-ротонда, и покои, убранные в классическом вкусе.
       И тогда почудится, что из этой заросли болотной выглядывают и мерцают веселые и насмешливые глаза древнего, но все еще живого Пана - бога лесов».

       Вот такое живописное описание барского дома в Понуровке! Напоследок скажем, что на территории усадьбы долгое время стояла в полуразрушенном состоянии церковь Рождества Богородицы, построенная еще в 1778 году по заказу Елены Даниловны Миклашевской (ур. Новицкой). Из святых образов в храме находились лишь икона Божией Матери «Троеручица» и икона с образом Спасителя, которые в числе немногих других чудом уцелели во время закрытия церкви. Они были установлены на переносных аналоях.

       Уцелевшие стены храма позволили начать в 2005 году реставрационные работы, о проведении которых просили жители Понуровки и окрестностей. На сегодняшний день восстановленный храм, увенчанный златоглавыми куполами, является настоящим украшением и гордостью Понуровки.

Церковь Рождества Богородицы в Понуровке