Постановка пьесы В. С. Соловьева «Белая Лилия или Сон в ночь на Покров» в театральной школе Н. Петрова в 1913 г.

       Последние несколько лет автор данной статьи посвятил изучению творческой биографии Константина Миклашевского – актера и режиссера, человека весьма известного в среде богемы Серебряного века. Занимаясь историей «Бродячей собаки» и Театра музыкальной драмы, выискивая всё, что связано с Константином Миклашевским, в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) была обнаружена программа литературно-музыкального вечера, посвященного произведениям Владимира Сергеевича Соловьева в пользу Общества для пособия слушательницам Женских Медицинского и Педагогического институтов. Вечер состоялся 12 февраля 1913 года в зале Театральной школы им. А.С.Суворина на Английской набережной, 6 [1]. В программе указаны три отделения: в первом – вступительное слово профессора Евгения Васильевича Аничкова, во втором – концертное отделение [2], в третьем – мистерия-шутка В. С. Соловьева «Белая Лилия или Сон в ночь на Покров» в 3-х действиях и 4-х картинах.

       В числе актеров фигурировала фамилия Миклашевского; он играл роль Сорвала, молодого человека, который «говорит и делает большей частью одно вместо другого». Роль героя пьесы Мортемира играл П. П. Гайдебуров. Режиссер – Коля Петер. Декорации и костюмы – Э. Я. Зандер-Радлова. Начало вечера – в половине девятого, по окончании программы – «танцы до 3-х часов ночи».

       Раскручивая эту ниточку, постепенно стала проясняться интереснейшая история, о которой практически никто из исследователей дореволюционного театра до сих пор не написал. Итак, начнем издалека.

       Все участники театральных вечеров и сценических импровизаций в «Бродячей собаке» служили, как правило, в каких-либо театрах, а потому были опытными актерами, певцами, режиссерами, танцовщиками и балетмейстерами. Нередко свою основную работу они совмещали с преподавательской, - благо, возможностей для этого было предостаточно, поскольку разного рода частных школ, курсов, училищ и студий было немало.

Режиссер Николай Петров (Коля Петер)

       К числу педагогов относился и Николай Петров (Коля Петер). Будучи принятым на должность помощника режиссера к А. И. Долинову в Александринский театр (с 25 октября 1910 г.), его определили и на драматические курсы театрального училища помощником к Анатолию Долинову. Предмет – законы сценического движения, или «мимодрама», как тогда говорили. Через год он уже параллельно преподавал «мимодраму» в театральной школе А. П. Петровского [3], а после удачных полугодовых экзаменов Петрова пригласили преподавать на музыкально-драматические курсы Г. Я. Заславского [4] и на только что открывшиеся Драматические курсы Н. Н. Ходотова [5]. В школах Петровского и Долинова курс «мимодрамы» был рассчитан на два года, а в школах Заславского и Ходотова – на один год. Учащиеся последних двух школ после года обучения узнали об отказе руководства пересмотреть программу и в знак протеста покинули свои учебные заведения. Для этих «отказников» Н. Петров организовал «мастерскую драмы Н. Петрова», которая просуществовала два года, то есть пока данная группа не прошла трехгодичной учебы, так же как и в других школах. [6].

       Помещение для стихийно созданной мастерской предоставила театральная школа имени А. С. Суворина, располагавшаяся в шикарном особняке княгинь Тенишевых по Английской набережной, 6. Там был небольшой концертный зал, где ставились учебные спектакли. Для репетиций были отведены «золотой», «дубовый» и «театральный» залы, а также «серая» гостиная с огромным, во всю стену зеркалом, где занимались пластикой [7]

       Первый спектакль, поставленный Николаем Петровым со своими подопечными, назывался «Белая Лилия или Сон в ночь на Покров». Автор – В. С. Соловьев, жанр – мистерия-шутка. Первое действие происходит в Петербурге, второе – в неизвестном лесу, третье – близ южного Тибета. Главный герой, кавалер де Мортемир, «богатый, но совершенно разочарованный землевладелец», убедившись в примитивности бездуховной жизни, отправляется в Тибет на поиски идеала – Белой Лилии. Мортемира в путешествии сопровождают молодые люди, один из которых, мудрец Не-плюй-на-стол, нашел указание о Белой Лилии в тайном пергаменте: «аз, буки, ведь, ее укрыл медведь».

       В шуточной пьесе, которую можно отнести к жанру фарса, много вводных персонажей – солнце, птицы, растения, волк, львы и тигры, кроты, совы, медведь, Белая Лилия. Есть даже такой персонаж, как Голос из четвертого измерения. Разумеется, в пьесе присутствуют люди, которым автор дает смешливые характеристики:
- Халдей, служащий в Азиатском департаменте, практичен.
- Инструмент, отставной драгун, обладает физическою силой и готовностью.
- Сорвал, молодой человек, говорит и делает большею частью одно вместо другого.
- Граф Многоблюдов, страдает размягчением мозга.
- Генерал Хлестаков, сочинил все диалоги Платона и был тайною причиной того насморка, который помешал Наполеону разбить русскую армию под Бородином.
- Сокрушенный помещик, преданный изучению трансцендентальной физики.
- Скептик, служащий по министерству финансов
- Галактея, Альконда, Теребинда - три дамы, приятные со всех сторон.

       Основной мотив поисков мистического цветка приводит героев в Тибет, к пещере, где царит мир четвертого измерения. В конце концов, после встречи с олицетворенными животными и растениями, Мортемир находит Белую Лилию, жившую прежде в теле медведя, они «обнимаются и, поднявшись на воздух, вдруг переходят в четвертое измерение». На бывшей могиле медведя вырастают белые лилии и алые розы. Сопровождавшие его спутники остаются со своими женщинами, образуя три пары влюбленных.

       Мистерия написана в стихотворной форме, куда вкраплены прозаические диалоги. Пьеса обильно сдобрена шутками, иронией, пародированием избитых фраз. При этом каждый персонаж – это образ-символ, который для непосвященного зрителя остается загадкой. Что же хотел автор сказать этим произведением? Да и кто такой этот Соловьев?

       Автор пьесы – один из величайших русских философов Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900), религиозный мыслитель, основатель философского учения всеединства, разработчик цикла лекций «Чтения о богочеловечестве», автор множества научных трактатов. Пьеса написана, когда Соловьеву было 25 лет, в 1878-1880 годах; напечатана впервые в 1893 году и переиздана в 1911-м.

       В последние годы появилось немало публикаций, посвященных драматургии В. С. Соловьева, и, в частности, «Белой Лилии» [8], но все они написаны как анализ философских воззрений мыслителя, разбор мистической и религиозной составляющих, изучение аллюзий, семантики, символики пьесы. Конечно, образ Софии – Премудрости Божьей, воплощенный в Белой Лилии, является стержневым в пьесе, и это понятие космично само по себе, даже вне связи с драматургическим произведением. Столь же значителен образ медведя, в мужском теле которого скрывается женское начало - Белая Лилия. В любовных сценах героев, приземленных двойников Мортемира, воплощен их «природный», «животный» уровень сознания; на первый план выходят физиологические мотивы (влюбленные пары Галактея и Халдей, Теребинда и Инструмент) и гастрономические (любовь Сорвала «требует пищи», он пытается «съесть» Альконду, но «давится» ее башмаком) [9].

Портрет В. С. Соловьева кисти Николая Ярошенко. 1892.

       Профессор Е. В. Аничков, предваряя во вступительном слове спектакль, говорил, как впоследствии написал один из критиков, «долго и патетически, патетически и долго» [10].

       Что же подвигло Миклашевского играть в «Белой Лилии»? Тому было несколько причин. Во-первых, режиссер Коля Петер был «собачником», единомышленником в вопросах поиска новых форм театра, а поскольку пьеса являлась не просто мистерией, а мистерией-буфф [11], то Миклашевскому импонировало лишний раз проявиться в комедийном амплуа.

       Во-вторых, пьеса была реминисценцией (пускай и шуточной) средневековых мистерий [12], которые ставились на сцене «Старинного театра» в сезоне 1907-1908 года, что не могло не отозваться ностальгией у Константина по театру пятилетней давности.

       В-третьих, балаганный характер пьесы [13], где в комическое «упаковано» серьезное – это практически та же «Бродячая собака»: ведь и в подвале, в атмосфере шуточных импровизаций и дурачеств, тоже рождались глубокие, возвышенные идеи о месте и роли художника в стремительно меняющемся мире, о духовных исканиях и новых формах искусства. Недаром режиссеры В. Мейерхольд и Н. Евреинов вслед за символистами – А. Блоком, А. Белым, Ф. Сологубом – восприняли идею балагана как явление универсальное, равнозначное мистерии. Лицедейство, маскарад, арлекинада к 1913 году стали востребованной формой творчества, и не только в театре. Словом, «гофмановский комплекс» [14] явился в «Белой Лилии» во всей красе, да и сам В. Соловьев в свое время называл Гофмана любимым писателем.

       Наконец, учение В. Соловьева для Миклашевского – не пустой звук. Отец Сергея Радлова (игравшего роль Мортемира в «Белой Лилии»), Эрнест Леопольдович Радлов читал в Александровском лицее историю философии в бытность учебы Константина, и был сторонником религиозно-философской концепции В. Соловьева. Мало того, Э. Л. Радлов был дружен с В. Соловьевым. Личной дружбой с Соловьевым был связан и директор Лицея, Александр Павлович Саломон. Соловьев часто навещал А. П. Саломона, бывал у него на даче в Павловске, и в обыденной жизни они были на «ты» [15]. Таким образом, идея богочеловечества и учение о всеединстве в Александровском лицее были на слуху. Кстати, Миклашевский поступил в Лицей в 1898 году, а Соловьев скончался в 1900-м, и не исключено, что Константин даже мог видеть где-нибудь при жизни выдающегося философа-мистика. Другое дело, близки ли были Миклашевскому соловьевские идеи? Думается, что если религиозный подтекст мистерии «Белая Лилия» и был Константину понятен, но наверняка безразличен.

Эрнест Леопольдович Радлов

       Была еще одна причина участия Миклашевского в спектакле, вполне банальная. Коля Петер был близким другом Константину, и выручить товарища было делом чести. Дело в том, что в студии Петрова были только ученики, не имеющие сценического опыта, а спектакль нужно показывать публике. Поэтому наиболее ответственные роли были предложены профессионалам.

       Одним из таких профессионалов был П. П. Гайдебуров, организатор и руководитель очень популярного в Петербурге Общедоступного театра [16]. Он играл роль Мортемира. И здесь не обошлось без исторических пересечений. Павел Гайдебуров (родился в 1877 г.) тоже был знаком с Соловьевым, правда на почве поэзии. Первое стихотворение Гайдебурова «У колыбели», по словам автора, было в 1898 году опубликовано с благословения Владимира Соловьева. Однако Павел в ту пору был еще слишком молод, чтобы близко сойтись с 45-летним маститым ученым; с Соловьевым дружил Василий (род. в 1866 г.), старший брат Павла, литератор и редактор газеты «Русь» и журнала «Неделя».

Павел Павлович Гайдебуров

       Вернемся к спектаклю «Белая Лилия или Сон в ночь на Покров». Николай Петров был первым режиссером (и насколько мы понимаем, пока единственным), кто обратился к постановке пьесы Соловьева на сцене. В своих воспоминаниях Н. В. Петров указал, что премьера состоялась в 1911 году [17], но это ошибка: книга воспоминаний написана в конце 1950-х годов, и память могла подвести человека.

       Пресса отозвалась весьма благосклонно о работе режиссера и художника, отметив при этом неудачный выбор музыки:

       «Исполнители, следуя непритязательной шутке поэта, тоже шутили и дурачились, счастливо выбрав в своей манере стиль балагана и гротеска – отнюдь не резкого, впрочем. С большим вкусом и разнообразием сделаны костюмы (эскизы Э. Зандер-Радловой) и умышленно-лубочные декорации. Зато очень неприятное впечатление произвела музыка, заимствованная и собранная откуда попало. В дело пошли кусочек симфонии Скрябина и матчиш, оперный марш и уличный опереточный мотивчик. Это было, конечно, смешно, потому что было неожиданно, но в этом не было ни заботы о единстве впечатления, ни понимания духа и смысла Соловьевской шутки» [18].

       Журнал «Театр и Искусство» писал:

       «Очаровательная трехактная шутка юноши – Вл. Соловьева, только теперь впервые показанная на сцене, просится в настоящий большой театр и, главное, под настоящую музыку, которую должен специально написать хороший композитор. На этот раз пьеса шла сборными, отовсюду заимствованными музыкальными номерами, в выборе которых составитель обнаружил плохой вкус, непонимание своей задачи. С духом соловьевской шутки совершенно не вяжутся «Качели» из «Веселой вдовы» и разудалые песни современной улицы и оперетты. Зато во всем остальном спектакль оставил очень приятное впечатление. Среди исполнителей, в большинстве любителей, было несколько людей театра, - режиссер г. Коля Петер, П. Гайдебуров (герой пьесы Мортемир), К. Миклашевский, да и все остальные многочисленные участники «Лилии» показали хороший вкус, легкость и веселую, непринужденную дурашливость… На сцене множество – около 30 эпизодических фигур, полных острой, меткой и не злой насмешки. В великолепном стиле, крылатом и звонком, рассыпано много забавных словечек; немало и тонких, в которых зритель узнает будущего поэта, мистика и философа. Очень хороши костюмы (по рисункам г-ж Зандер и Шведе)» [19].

       Евгений Зноско-Боровский тоже подготовил рецензию на февральскую постановку, ныне хранящуюся в Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве и оставшуюся, кажется, неопубликованной. Причем, судя по дате под рецензией (26 февраля 1913 г.), автор писал статью две недели. Подавляющая часть текста рецензии посвящена не столько самому спектаклю, сколько обнаруженным Зноско-Боровским зашифрованным пародиям В. Соловьева, заложенным в мистерии-шутке. Автор рецензии на примерах показывал, как Соловьев остроумно перефразировал строки Надсона, Лермонтова, Тютчева, Фета, Майкова. Развивая мысль о чувстве юмора Соловьева, Зноско-Боровский сокрушался, что Коля Петер в режиссуре дал перевес беспредметной шутке, отказавшись от акцента на пародиях. Но тут же рецензент признавался, что нельзя «в театре требовать таких филологических изысканий» [20].

       Упомянув, что «Миклашевский был превосходен в роли Сорвала», Зноско-Боровский отметил, что пьеса «имела такой шумный успех, со взрывами смеха и аплодисментами посреди действия, что спектакль решено повторить на второй или третьей неделе поста» [21].

       Действительно, «Белая Лилия» была поставлена еще раз – 2 апреля 1913 года в том же зале Театральной школы им. А.С.Суворина. Программа вечера хранится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в фонде С. Э. Радлова. На этот раз вступительное слово было предоставлено Инне Александровне Стравинской, артистке Императорских театров и племяннице композитора И. Стравинского. Доклад назывался «Вечно женственное». В 1914 году она опубликовала книгу «Христианский театр», из которой ясно, что речь ее пред собравшимися зрителями была посвящена высокому скрытому смыслу, заложенному автором в произведении.

       Миклашевский снова играл Сорвала, а роль Мортемира на этот раз исполнял старый знакомый Константина по «Старинному театру» А. А. Гейрот. Любопытно, что в обоих спектаклях небольшую роль Сокрушенного помещика играл Сергей Эрнестович Радлов (по этой причине, вероятно, программа и сохранилась в его архиве). На этот раз театральных критиков не пригласили, поэтому рецензии в прессе не появились.

       В наши задачи не входит проводить анализ тех или иных постановок, а также размышлять о художественной ценности спектаклей, в которых играл Миклашевский (хотя порой хочется); оставим это более компетентным специалистам

1. РГАЛИ. Ф. 2358. Оп. 1. Ед. хр. 801.

2. Концертное отделение в программе вечера планировалось из семи номеров:
«Что-то здесь осиротело». Слова В. С. Соловьева, музыка Гречанинова, исполняет Б. Г. Казароза.
«Не по воле судьбы» и «У царицы моей есть высокий дворец» - стихотворения В. С. Соловьева. Читает П. С. Соловьева.
«Саймское озеро». Слова В. С. Соловьева, музыка Покровского. «В мрачной келье». Слова В. С. Соловьева, музыка Гречанинова. Исполняет Н. И. Забелла-Врубель.
«Ex oriente lux» и «В тумане утреннем неверными шагами» - стихотворения В. С. Соловьева. Читает Д. М. Мусина.
«В стране морозных вьюг» и «Мы сошлись с тобою не даром» - стихотворения В. С. Соловьева. Читает А. А. Блок.
«Нет вопросов давно». Слова В. С. Соловьева, музыка Таскина. Исполняет А. А. Балабан.
«Ветер с западной стороны». Слова В. С. Соловьева, музыка Таскина. Исполняет В. В. Бураго-Цехоновская.

3. Петровский Андрей Павлович (1869-1933) – драматический актер, театральный режиссер, педагог. Актерскую деятельность начал в провинции в 1890-х, затем работал в Москве и Петербурге - Театре Корша, Александринском, в Замоскворецком театре. В 1908-1913 годах преподавал в основанной им совместно с А. А. Саниным, И. О. Шмидтом и С. И. Яковлевым Школе сценического искусства в Петербурге.

4. Заславский Григорий Яковлевич (1880-1953) – дирижер, директор Петроградского филармонического училища. В 1905 г. окончил Санкт-Петербургскую консерваторию, затем около двух лет давал сольные концерты по России и за границей. В 1907 г. открыл в Санкт-Петербурге музыкально-драматические и оперные курсы на улице Гоголя, 20, где преподавали Е. П. Карпов, А. И. Долинов, С. М. Ратов, Е. М. Беспятов, Н. В. Петров, П. А. Лебединский, В. В. Чехов. Оперный класс для молодых артистов вел режиссер Императорских театров Н. Н. Боголюбов. Специальный оперный класс вел режиссер Театра музыкальной драмы В. С. Севастьянов, балетный класс – В. И. Пресняков.

5. Ходотов Николай Николаевич (1878-1932) – актер Императорских театров. В 1895 году поступил в класс В. Н. Давыдова Драматических курсов Петербургского театрального училища. По окончании курсов в 1898 году принят в Александринский театр. Автор нескольких пьес, преподаватель на Драматических курсах Риглер-Воронковой (1909-1912). В 1912 г. совместно с Н. М. Казариным основал драматические курсы в Санкт-Петербурге Серпуховской улице, 10, которые просуществовали до 1914 года.

6. Петров Н. В. 50 и 500: [50 лет творческой деятельности и 500 постановок] – М.: ВТО, 1960. – С. 96.

7. Ярон Г. М. О любимом жанре. – 2-е изд., испр. - М.: Искусство, 1963. – С. 51.

8. См.:
1) Васечко В. Ю. Владимир Соловьев и его мистерия «Белая Лилия»: история создания, текстология, софиоло-гия // Науч. ежегодник Ин-та философии и права Урал. отд-ния Рос. акад. наук, 2017. Т. 17, вып. 2, с. 7-40;
2) Страшкова О. К. Драматургический опыт Владимира Соловьева «Белая Лилия…» как художественное переживание философского опыта // Соловьевские исследования / гл. ред. М.В. Максимов. 2017. № 4 (56);
3) Дашевская О. А. «Белая Лилия» Соловьёва как мистерия спасения: к вопросу об истоках «мистериального сюжета» в литературе первой половины ХХ века / О. А. Дашевская // Судьба жанра в литературном процессе : сб. науч. тр. Вып. 2. / под ред. С. А. Ташлыкова. - Иркутск : Изд-во Иркут. ун-та, 2005. - С. 62-74;
4) Дашевская О. А. Мотивы красоты и безобразия в шуточных пьесах В. Соловьева «Альсим» и «Белая лилия, или сон в ночь на покрова» // Сибирский филологический журнал. Новосибирск: ИФЛ СО РАН, 2016. №4. С. 39-48.

9. Дашевская О. А. Мотивы красоты и безобразия в шуточных пьесах В. Соловьева «Альсим» и «Белая лилия, или сон в ночь на покрова» // Сибирский филологический журнал. Новосибирск: ИФЛ СО РАН, 2016. №4. С. 44.

10. Гуревич Л. Вечер памяти Вл. С. Соловьева – РГАЛИ. Ф. 2355. Оп. 1. Ед. хр. 955. Л. 4.

11. Роднянская И. «Белая Лилия» как образец мистерии-буфф: К вопросу о жанре и типе юмора пьесы Вл. Соловьева // Вопросы литературы. 1992. № 3. С. 86-112.

12. Юрина Н. Г. Трансформация традиций средневековой мистерии в «Белой лилии» В. С. Соловьева // Вестник Томского государственного университета. – 2019. - № 59. – С. 243-259.

13. Шевченко Е.С. Шуточные пьесы В. Соловьева: у истоков символистской мистерии и символистского балагана // Вестн. Томск. гос. ун-та. Вып. 4 (72). 2009. С. 148-155.

14. Королева В. В. «Гофмановский комплекс» в театральной эстетике Серебряного века // Вестн. Томск. гос. ун-та. 2019. № 439. С. 18-25.

15. Лукьянов С. М. Запись бесед с Э. Э. Ухтомским // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. [Т.] II-III. — С. 393-402.

16. Гайдебуров Павел Павлович (1877-1960) – организатор и руководитель (совместно с женой, актрисой Н. Скарской) Общедоступного театра в Петербурге (1903-1914), Первого Передвижного драматического театра (1905-1928).

17. Петров Н. В. 50 и 500: [50 лет творческой деятельности и 500 постановок] – М.: ВТО, 1960. – С. 534.

18. РГАЛИ. Ф. 2358. Оп. 1. Д. 955. Л. 2.

19. Театр и Искусство. 1913. 24 февраля, № 8. – С. 176.

20. РГАЛИ. Ф. 1720. Оп. 1. Ед. хр. 338.

21. Там же.