Сад мира Альбера Кана. Париж. Франция.


Сад мира Альбера Кана


Ю. Арбатская


I

Человек мира

         Париж, 1932 год. На заборе дома №6 по улице с названием «Набережная 4-го сентября» висят объявления, сообщающие шокирующую новость для всех соседей по улице. Текст объявлений гласит, что дом, сад и все имущество за этим забором, принадлежащие одному из самых богатых людей Франции, выставлено на аукцион в связи с банкротством хозяина…

         Париж, 1940 год. Германские войска торжественно маршируют по площадям и улицам столицы Франции. Секретные службы оккупационных войск спешно составляют планы первоочередных «чисток» в городе. По прямому указанию Альфреда Розенберга все, что находится по адресу Набережная 4-го сентября, 6, должно быть немедленно вывезено и доставлено в Берлин на специальное хранение до особого распоряжения…

         Лондон, 2007 год. Один из цетральных каналов телевидения Би-Би-Си показывает потрясающий пятисерийный документальный фильм о неизвестной коллекции, так называемом «Архиве Планеты», принадлежавшем некогда человеку, проживающему в первой половине 20 века в Париже по адресу Набережная 4-го сентября, дом № 6…

         В начале июня 2008 года мы с мужем отправились в Париж. Главной целью поездки планировалось знакомство с садами и парками страны, и в первую очередь Парижа. Узнав от знакомых, уже побывавших в столице Франции, о каком-то необыкновенном саде и музее, мы почти сразу по приезде двинулись туда.
         Выйдя на станции метро «Булонь, мост Сент-Клод», довольно быстро нашли адрес музея. Теперь это дом № 14, а улица называется «rue de Port». Что ж, все меняется. Снаружи нет ничего, что говорило бы об уникальности дома, однако внутри мы были обескуражены с первых же шагов. Впрочем, с этого места начну рассказывать все по порядку.

         6 марта 1860 года в деревне Мармутьер, в маленькой провинции Франции, Эльзасе, родился мальчик, которого родители назвали Альбером. Отец первенца, Абрахам Кан, еврей по национальности и торговец скотом по профессии, не проявлял особой заботы о воспитании сына, целиком предоставив это дело матери. Но через 10 лет после рождения сына, успев родить еще четверых, она умирает. Дедушка Альбера, Соломон Кан, школьный учитель, советует отцу отправить сына учиться в город, и в 1873 году Альбер – слушатель колледжа в Саверне. Через три года юноша уже в Париже, где его принимают на работу дальние родственники семьи Кан – банкиры Шарль и Эдмон Гушо, правда, пока с весьма скромными обязанностями и зарплатой.
         Желая продолжить образование и получить степень бакалавра, Альбер Кан при посредничестве еврейского общества поступает в Высшую школу, где знакомится с человеком по имени Анри Бергсон, ставшим впоследствии не только знаменитым философом и писателем, но и другом Альбера Кана. Их дружба и общие интересы сыграют огромную роль в осуществлении фантастического проекта, о котором пойдет речь позже.
         Начиная с 1884 года, после окончания школы, Альбер Кан стремительно расширяет свои познания о мире, благодаря многочисленным поездкам по странам, которые связаны с началом его предпринимательской деятельности. Первый вояж был предпринят в Южную Африку. Удачные сделки на золотых и алмазных рудниках позволили создать первоначальный капитал. Дело пошло в гору, и в 1892 году Альбер Кан – полноправный компаньон банка Гушо, а в 1898 году он уже основывает собственный банк в центре Парижа. Он приобретает недвижимость на юге Франции, в Англии и Ирландии.

Альбер Кан на балконе своего банка на улице Ришелье
в Париже (1928 г.)

         Однако главной «резиденцией» банкира станет небольшой дом на окраине Парижа в местечке Булонь-сюр-Сен с небольшим участком приусадебной земли. В 1893 году Альбер Кан впервые вошел в этот дом. Сад, принадлежавший бывшему хозяину, имел обычный для того времени вид: огород, лужайки с клевером и люцерной, зеленый газон с однолетними цветами, между ними проложены дорожки, засыпанные мелким гравием. Лишь голубые атласские кедры в глубине сада привлекли внимание нового владельца дома. Через несколько месяцев после покупки Кан начинает ремонт дома, а заодно и перепланировку территории. Попутно банкир выкупает несколько соседних домов, расширяя тем самым площадь будущего сада до 3,9 га.

         Альберу Кану исполяется 33 года. Современники утверждали, что, помимо исключительных качеств бизнесмена, он обладал веселым, общительным нравом, имел тонкое чувство юмора. Кан много времени проводит в компаниях друзей, и в первую очередь с Анри Бергсоном, который к тому времени уже проявил себя как человек глобального мышления. Оба они часто рассуждают о судьбах мира, планеты, о времени, в котором живут. Эти беседы оказали такое сильное влияние на А. Кана, что банкир решает посвятить свою жизнь какому-нибудь великому делу, которое бы благоприятствовало интернациональному сотрудничеству и взаимопониманию между народами планеты


Ахиллес Дюшен

          Вероятно, под впечатлением таких встреч, банкир начинает обустройство своего сада. Первым делом Альбер Кан приглашает знаменитого ландшафтного пейзажиста Ахиллеса Дюшена, поручив ему спланировать в центре участка партер в чисто французском стиле. Однако в ходе работ банкиру приходит в голову замечательная идея воплотить в саду концепцию единства мира, где будут представлены ландшафтные сады разных стилей и эпох. Надо отдать должное Дюшену: он создал французский сад в совершенно уникальном виде, где наряду с классическим пониманием стиля времен Людовика XIV, привнесен элемент модерна конца XIX века. Этот французский сад почти без изменений дожил до сегодняшних дней, и можно только удивляться мастерству архитектора, который прославился своими проектами садов и парков в сугубо французском стиле в разных уголках Франции.

         Вскоре, когда французский сад был почти закончен, Альбер Кан отказывается от услуг известного архитектора, и совместно с главным садовником Луи Пикаром, в подчинении которого работали 12 человек, самостоятельно разрабатывает проект сада. Новый проект предусматривает теперь уже несколько садов, которые должны, по замыслу хозяина, незаметно и естественно «перетекать» друг в друга, подчеркивая тем самым единство и неразрывность человеческой цивилизации. На территории появляются английский пейзажный парк с извилистой речкой, «голубой лес», представленный атласскими кедрами и елями Колорадо, Вогезский лес, который передает пейзажи Эльзаса, где прошло детство Альбера Кана, а также так называемый «пальмариум» - оранжерейный павильон с растениями тропических стран Африки и Азии.

         Однако предпринимательская деятельность требует постоянного к себе внимания, и банкир, желая расширить свою финансовую сферу, собирается в дальнюю поездку, в Японию. В 1898 году Альбер Кан, находясь в Японии, знакомится с неведомой для него культурой этой диковинной страны. Заключив соглашения по продвижению японских займов на финансовые европейские рынки, Кан удостаивается особого к нему расположения императора Японии. В знак благодарности за внимание к его стране император дарит Альберу Кану, видя его заинтересованность японскими садами, каменные садовые фонари и несколько бонсайных композиций. Воодушевленный новой идеей, Альбер Кан, возвратившись в Париж, решает разбить японский сад у себя на участке. Этот новый проект прекрасно вписывался в общую концепцию сада мира и должен был, кроме того, доставлять хозяину радость воспоминаний о прекрасной далекой стране. Позднее принц и принцесса Киташиракава, побывав в гостях у банкира во Франции и увидев прекрасный японский сад, подарили ему два традиционных японских домика для обустройства «деревни», без которой композиция сада была бы неполной.


Принц и принцесса Киташиракава и Элизабет Сауви в гостях
у Альбера Кана в его имении на мысе Мартен (февраль 1923 г.)

         Надо думать, знакомство с культурой Востока совершило грандиозный переворот в мировоззрении Альбера Кана. Во всяком случае, эта поездка, несомненно, явилась толчком к активизации филантропических идей банкира. Он задумывает на базе своего домовладения создать мировой центр изучения цивилизации, где студенты могли бы изучать разнообразие мира, что, в конечном счете, должно было создать благоприятную почву для примирения культур и народов. В том же 1898 г. Альбер Кан создает общество при газете «Монд», куда привлекает молодых амбициозных журналистов и студентов университетов из разных стран. Общество имело название «Вокруг мира», позднее называемое среди коллег просто – «Круг». Девиз общества – «Наблюдать. Знать. Предусматривать». В задачи молодых интеллектуалов входила регистрация и освещение фактов и событий в мире. Особое внимание уделялось фотографии, причем в первую очередь Альбера Кана интересовали страны и места на земном шаре, которым грозило скорое исчезновение из-за быстро изменяющегося мира. Финансирование проекта осуществлял непосредственно сам автор проекта. С этой целью им были учреждены стипендии для путешественников вокруг мира. Отныне Альбер Кан полностью посвящает свою жизнь идеалам, которые способствуют «примирению» мира.

Здание общества «Вокруг мира»

         В дом банкира стали стекаться различные документы, освещающие жизнь планеты. Деятельность общества настолько расширилась, а само общество так стремительно стало пополняться новыми членами, что к 1906 году в своем саду Альбер Кан строит отдельное здание, предназначенное для собраний и общения. Теперь общество пополняется биржевыми маклерами и политиками, религиозными деятелями и элитой интеллигенции. Все желают участвовать в столь грандиозном проекте.

         В 1909 году в составе делегации финансистов и предпринимателей Кан по приглашению высокопоставленных лиц Японии снова едет в Токио. Он поручает своему шоферу Алену Дютертру обучиться фотографированию, чтобы запечатлеть в черно-белом цвете подробности увиденного в дороге. Кстати, сам Альбер Кан никогда не фотографировал, да и не умел пользоваться фотоаппаратом. Собственно, он такие задачи перед собой и не ставил, его целью были более глобальные проекты. Прежде чем отправиться в Японию, Кан решает побывать в Китае, где он путешествует с 15 января по 10 февраля 1909 года.

         Вернувшись во Францию, Альбер Кан понимает, что самому ему со всеми задуманными проектами не справиться. С этой целью он поручает географу Жану Брюнху общее научное руководство всеми проектами, в том числе координацию поездок и отчетов фото операторов, разосланных во все уголки планеты. Незадолго до этого состоялось событие, качественно перевернувшее деятельность общества «Вокруг мира».






Жан Брюнх. Портрет работы Огюста Леона
(11 сентября 1922 г.)
             

         10 июня 1907 г. в Париже, в редакции газеты «Иллюстрация» перед 600 приглашенными журналистами и бизнесменами братья Люмьер впервые продемонстрировали технологию цветной фотографии. Называлась она автохромом. Автохромная фотография – это стеклянная пластинка, покрытая 8-9 тысячами гранул картофельного крахмала на один квадратный миллиметр. Эти гранулы, окрашенные в оранжевый, зеленый и фиолетовый цвета, фиксировались на пластинке при помощи особого вида смазки, заполняющего зазоры между гранулами. В момент съемки лучи света проходили сквозь гранулы крахмала, выполнявшие роль фильтра, и попадали на чувствительный слой. Два последовательных процесса проявления превращали пластинку в позитив, восстанавливая реальные цвета природы.

         Таким образом, появилась возможность создать архив, используя современную технику автохрома. Все эти события последнего времени – поездка в Китай и Японию, появление автохрома, расширение количества членов общества «Вокруг мира» и, наконец, учреждение научного руководства в лице Жана Брюнха – привело Альбера Кана к мысли о создании «Архивов Планеты». Итак, начиная с 1909 года, проект выходит на качественно новый уровень, и деятельность общества набирает обороты. С 1909 по 1931 годы меценат финансирует многочисленные поездки и фоторепортажи в 48 стран мира с целью зафиксировать «практику и способы деятельности человека, фатальное исчезновение которых является только вопросом времени». Сегодня «Архивы Планеты» содержат 72000 пластинок автохрома и 170000 метров кинопленки. Практически был создан новый атлас планеты, только не географический, а гуманистический. Кроме того, в архиве существует масса кино- и фотодокументов с мест событий в ходе первой мировой войны.

         Альбер Кан на этом не останавливается. В 1912 году при колледже де Франс он учреждает кафедру географии человека. Суть новой дисциплины в том, чтобы «демонстрировать и комментировать наши документы о непрерывной деятельности человека в ее постоянном изменении». В 1914 году с началом войны банкир образовывает комитет национальной помощи людям, пострадавшим от войны. Одним из главных принципов деятельности комитета было равное отношение ко всем нуждающимся независимо от религии, пола, возраста. В 1916 меценат финансирует и принимает деятельное участие в организации Национального комитета общественных и политических занятий, который объединил представителей различных общественных, политических и религиозных организаций для совместного комплексного решения насущных проблем эпохи. В задачи этой организации входило среди прочего издание многочисленных газет и журналов – ежедневных, еженедельных, ежемесячных, - которые, по задумке автора, должны были восполнить уродливое «фрагментарное освещение мировой жизни».

         Все свое свободное время Альбер Кан проводит в саду. Современники писали, что Кан, будучи невероятно скромным, редко появлялся на собраниях общества, он работал в саду. Вряд ли кто-либо из посетителей мог узнать в одном из садовников самого богатого человека Парижа. Сад был открыт по распоряжению банкира только в воскресенье в послеобеденное время и только для приглашенных. Свободное посещение сада было запрещено. Курить в саду также было запрещено. При этом Альбер Кан всячески стремился к тому, чтобы в саду побывали люди, которые, по его мнению, могли повлиять на судьбу планеты, благодаря своим достижениям в разных областях человеческой деятельности. В числе посетителей в разные годы были Альберт Эйнштейн, Рабиндранат Тагор, посол США Мирон Т. Эррик, голладский физик Петер Зееман, посол Японии Ёшизава Кенкиши, кардинал Дюбуа, Поль Валери, Анатоль Франс, король Сербии Петр Первый, король Румынии Александр Первый и, конечно, верный друг Анри Бергсон. Часто сад посещал и Огюст Роден. Кан был страстным поклонником таланта знаменитого скульптора, он даже приобрел у автора четыре мраморных скульптуры и установил их в холле своего дома.

               

       Анри Бергсон в саду Альбера Кана (1917 г.)                               Огюст Роден (1908 г.)

         Альбер Кан за годы активной деятельности по укреплению мира и взаимопонимания между народами написал и опубликовал 14 статей, где подробно изложил свои взгляды на современный мир и методы по изменению человеческого общежития. В 1920 г. он создает центры по изучению общественной документации в высших учебных заведениях. 1926 год ознаменован созданием Биологического Центра по изучению способов жизнедеятельности на планете. Для Альбера Кана не может быть более справедливой организации человеческого общества, чем та, которая создана самой природой, в бесконечном многообразии ее звуков и красок, в мирном сосуществовании разных форм биологической жизни на земле. Именно поэтому Биологический Центр он располагает прямо у себя в саду, назначив директором лаборатории биолога Жана Командона. В лаборатории при помощи ультрамикроскопа проводились опыты по изучению общих законов движения и развития микроорганизмов. «Никогда не растет что угодно, где угодно и как угодно», все подчинено законам мира, и если их познать и применить для организации человеческого общества, то в мире наступит гармония. Утопические идеи Альбер Кан воплощал в своем саду, примиряя французский сад с японским садом, ангийский - с китайским, растения жарких стран с флорой средних широт. Последнее предприятие мецената – создание в 1929 г. Центра профилактической медицины в университете Страсбурга, но Центр так и не приступил к своей работе, поскольку грянула беда.




Рабиндранат Тагор на аллее роз (июнь 1921 г.). Автохром.


          Экономический кризис 1929 года в одночасье сделал Альбера Кана нищим. Финансовый крах заставил постепенно свернуть все благие проекты, задуманные этим удивительным человеком. Но дух банкира не был сломлен. Чтобы обеспечить жизнеспособность своих проектов, Кан пишет официальные письма во все правительственные инстанции, сопровождая их собственноручно написанным манифестом «Наши основания». В нем он перечисляет каждое из своих начинаний, доказывая их право на существование. Но ответы неутешительны. Мало того, по решению суда, любимое детище финансиста, его сад, был разделен на пять частей, которые должны были быть проданы на аукционе пятью разными лотами. Сад спасли друзья Альбера Кана, уговорив районный департамент Сены выкупить сад целиком. Это произошло в 1933 году. В это время Кану было уже 73 года.







Журналист в гостях у Альбера Кана (1938 г.)









         В 1937 году сад был открыт для публичного посещения. О трепетном отношении хозяина к саду говорит тот факт, что инженер Пьер Ранде, ответственный за восстановление сада, не мог уговорить Кана спилить некоторые деревья, которые одряхлели и стали опасными для посетителей. По решению департамента Сены после лишения всей своей собственности Альбер Кан остался жить в доме № 6 на Набережной «4 Сентября» до самой своей смерти, которая наступила 14 ноября 1940 года. Все последние годы своей жизни старый человек не переставал заботиться о саде и «Архивах Планеты», ведь это все, что у него осталось после стольких лет напряженного труда на благо людей.

         После 50 лет забвения сад и «Архивы Планеты» восстанавливаются решением департамента О-де-Сен (в 1964-1968 г.г. происходит реорганизация административного деления Парижа, и собственность Альбера Кана стала достоянием департамента О-де-Сен) и объединяются в музей Альбера Кана. 2 июня 1990 г. произошло торжественное открытие музея. Публике были представлены выставочная галерея автохрома и реконструированные сады. Японский сад был изменен по проекту современного японского дизайнера Такано, а французский сад был восстановлен как можно ближе к его первоначальному виду. На выставке есть множество фотографий, которые сделаны в саду в разные периоды его устройства при Альбере Кане. Благодаря этим документам можно проследить историю возникновения этого необыкновенного сада. Итак, приглашаем вас вместе с нами на прогулку по времени и пространству.


II

Сад мира

Вход в дом-музей и сад. 2008 г.

         Пройдя сквозь дом, мы сразу оказались в японском саду. Однако решили оставить его «на закуску» и начали знакомство с центральной части сада. Центром композиции, а также историческим его началом является французский сад. Сюда стекаются все аллеи, соединяющие центр сада с периферийными садами. По замыслу Дюшена он состоит из трех частей: непосредственно французского сада-партера в традиционной строгой геометрии, розария и фруктового сада. Работники музея утверждают, что, определяя французский сад как ядро общей композиции, Альбер Кан отдал, таким образом, дань признательности стране, которая дала ему образование и позволила проявить свои способности на деле. В 1871 году, как известно, Эльзас и Лотарингия по мирному договору между Германией и Францией отошли к Франции, и жителям этих областей было предоставлено право выбирать гражданство той или другой страны. Альбер Кан выбрал Францию. Якобы, этот факт запечатлен в саду банкира посредством организации сугубо французского сада в центре. Мы думаем, что это только гипотеза. Она лишь подтверждает преувеличенное мнение французов о национальной исключительности. Письменных подтверждений этой догадке нет, а сам хозяин никаких заявлений на этот счет не делал. Оставим эту мысль на совести работников музея. Нас же интересует сам сад.

         В статье я решила использовать не только собственные фотографии, но и старые, сделанные при жизни Альбера Кана, поскольку они передают атмосферу создания сада. Благодаря эим автохромным снимкам, можно проследить изменения, происшедшие в саду за 100 лет. Кроме того, в музее мы приобрели несколько открыток периода реконструкции сада в 1998-2002 годах, которые прекрасно комментируют описание сада.

         Первое, что сразу бросается в глаза – это разноуровневая графика пространства французского сада. Именно графика, так как сад выполнен на одной плоскости, а разновысотные растения создают эффект амфитеатра. Зеленый газон – словно ткань, выложенная на земле. Это сцена. Второй ярус занимают цветочные композиции из луковичных и двулетних растений – гиацинты, незабудки, агератумы. Они задают монохромность по углам зеленого партера. Следующий ярус – кустовые розы, высаженные в западной части сада. За ним – штамбовые и плетистые розы. Еще выше – фруктовые деревья, представленные яблонями и грушами в пальметной форме. Предпоследний ярус занимают лиственные породы – каштаны, липы и другие деревья, окаймляющие сад в два ряда. И, наконец, последний «этаж» - это купол стеклянного павильона Пальмариума, который завершает этот амфитеатр.


Пальмариум

         Сад имеет несколько «изюминок». Об одной из них уже говорилось, это включение фруктовых деревьев в общее пространство. Причем яблони, сливы и груши не только не выбиваются из традиционного регулярного стиля, они его неожиданно подчеркивают. Другая «изюминка» состоит в цветовом решении розария и фруктового сада. Сорта роз подобраны с таким расчетом, что их колер в основной гамме совпадает с оттенком цветов фруктовых деревьев. Преобладание белых и розовых цветов в этой части сада создают впечатление вечной весны. На фоне контрастной зелени стриженых каштанов это выглядит необычайно эффектно.

Розарий

         Пальметные фруктовые ряды выстроены в разных плоскостях, вертикально и наклонно. Некоторые деревья сформированы наподобие топиарных стрижек. За регулярным фруктовым садом следует сад яблонь и слив в свободной планировке, так возникает переход от регулярной планировки к естествественной. Эти фруктовые деревья также перемежаются с кустами роз, а золотые головки полевых цветов придают этому месту романтику. Такое поэтическое решение не нарушает общего регулярного стиля предыдущих частей сада. В целом принцип «гармония в разнообразии» - одна из главных характеристик садов Альбера Кана.

       Между розарием и фруктовым садом                                 Яблоня

         В северной части французского сада возвышается элегантная оранжерея – Пальмариум. В ней собраны растения тропических широт: стрелиции, цикасы, плюмерии, пальмы. Вся оранжерея залита светом, и пышность растений в самых разнообразных красках действительно передает ощущение жаркого климата. Создается иллюзия, что находишься на одном из островов Тихого океана.


Ранней весной…

… и зимой

         Спускаясь по каменным ступеням, мы незаметно оказались в английском саду. Он отгорожен от французского сада кулисой из лиственных деревьев. Сад полностью соответствует стилю: свободная посадка растений, имитирующая природный лес, открытые поляны покрыты лесными цветами – крокусами, нарциссами, пролесками, диким луком. Просторное холмистое пространство между вековыми деревьями, столь характерное для пейзажей Англии и Ирландии, мысленно продолжает прямоугольный газон французского сада. Центральную поляну окаймляет речка с мостиком, которая напоминает знаменитый «Серпантин» лондонского Гайд-парка. Маленький коттедж украшает уголок сада, усиливая живописную картину.


Между французским и английским садом

         Английский сад, как и французский, обладает своей собственной организацией, своим стилевым тождеством и специфическим характером, которые задаются последовательностью вторичных элементов. Эти элементы играют существенную роль, так как именно они заполняют пространство. Во французском саду, например, доминантой является пальмовая оранжерея, в то время как газон, цветочные орнаменты, розарий и плодовые деревья составляют вторичные элементы. В английском саду центральный элемент – коттедж, по отношению к которому мост, ручей и поляна – вторичны.


«Серпантин»

«Коттедж» в английском саду

         Искусственная река проходит через бассейн с островом, построенный еще в начале прошлого века. Первоначально, при Альбере Кане английский сад был плоским, он не имел перепадов уровней на местности. Позднее, под руководством главного садовника Мишеля Фарри был создан холмистый рельеф, «берега» речки были подняты, а в центре бассейна возник островок. Эти усовершенствования не портят замысла автора сада, они только усиливают схожесть с сельскими пейзажами Англии.
         Среди нескольких фотографий сада в разые периоды его создания сохранилась одна, на которой запечатлен момент посадки огромного каштана высотой 12 м. Говорят, чтобы провезти это дерево к месту, пришлось демонтировать телеграфные столбы на улице. Альбер Кан очень волновался, что такой большой каштан может не прижиться, но ассимилляция прошла удачно, и сегодня этот каштан чудесно выглядит среди своих собратьев в саду. Другие черно-белые снимки свидетельствуют о невероятном количестве камней и земли, которые приходилось завозить для создания сада. Гранитные камни из Эльзаса, дубы, буки, сосны – все это требовало усилий по доставке, посадке, уходу. Замечателен тот факт, что некоторые «саженцы» достигали такой высоты, что для начала 20 века при строительстве садов, например, в Крыму было немыслимо. Это говорит о высоком уровне не только непосредственно садоводства, но и культуры питомников во Франции на рубеже XIX – XX веков.


Посадка каштана (зима 1910-1911 г.г.)

         При создании английского сада было учтено, что он непосредственно примыкает к японскому саду, поэтому еще при Кане особое внимание уделялось колористическому компоненту при посадке деревьев и кустарников. Весной цветение кустарников и луковичных растений концентрирует внимание зрителя на центре английского сада, а осенью – на его окраинах. Осенью золотая листва двух экземпляров гинкго, клена серебристого, лип, платанов и инжира хорошо контрастирует с огненными красками японских кленов, растущих неподалеку. Теплые тона листвы, кроме того, удачно подчеркивают синеву неба и воды, серые камни и коричневый ковер травы.


Вид из японского сада на английский

         В английском саду интересно задано архитектурное движение. Способствует такому восприятию, во-первых, продуманный холмистый рельеф, а, во-вторых, стрижка травяного газона. Отцветшие луковичные цветы сегодня не выкапывают, как это было при Кане, а только подстригают с таким расчетом, чтобы оставить высокие травы по краям сада. Так создается эффект равновесия и контраста одновременно.

         Выходя из английского сада по лесной тропинке, мы попали в удивительный Вогезский лес. На участке в три тысячи квадратных метров воспроиведен горный пейзаж Эльзаса, где прошло детство Альбера Кана. На родине банкира эти леса занимают площадь почти 800 тысяч кв. км, здесь же на маленькой территории создан шедевр ландшафтного искусства – великолепная копия настоящего леса Эльзаса. Посетитель, как вероятно и сам Альбер Кан когда-то, чувствует себя здесь сбежавшим из дома ребенком в затерянном мире дикой природы. Огромные гранитные глыбы с розоватым оттенком, чередующиеся с плотной массой стволов деревьев, сумрачность оврагов с густым кустарником, игра света и тени – все это уносит зрителя в сказочные картины братьев Гримм. Эта скромная территория посреди бурлящего Парижа призвана вызвать чувство одиночества, потерянности, побег в мир больших лесов.


Вогезский лес осенью


Летом

         Горный массив Эльзаса на родине банкира характеризуется тремя основными высотами. Самый низкий уровень – это вогезские холмы, их средняя высота составляет примерно 450 м. Здесь встречается густолиственный лес, дубравы вперемежку с открытыми лужайками. Следующий уровень – Низкие Вогезы. Их высота колеблется от 450 до 750 м, а растительность представлена сосняком, пихтовым лесом на склонах, папоротниками и лесными цветами. Высокие Вогезы – это горный ландшафт на высоте 750-1200 м, где основное пространство занимают буковые рощи, рябины, пихты и ели.
         Самое удивительное состоит в том, что этот лес полностью посажен лишь в 2000-2002 годах. Невиданной силы ураган 1999 года на следующий день после Рождества практически уничтожил вогезский лес и частично «голубой лес» в саду Альбера Кана. На фотографиях хорошо видно, каким был вогезский лес до бури и после нее. Ландшафтный архитектор Кристиан Лемуанг, который впоследствии руководил восстановлением сада, так описывал стихию: «Буря редкой силы обрушилась на Францию…. Нескончаемое покачивание ветвей производило оглушительный грохот. Деревья разбивались и падали на землю, как соломинки. Десяток вековых кедров, а также ели, сосны, дубы и клены под порывами ветра вырывались с корнями из земли. Некоторые комья обнажившихся корней достигали метровой толщины. Пейзаж, увиденный после бури, можно было назвать апокалипсисом: на 8000 квадратных метров уничтожено 150 деревьев. Это была настоящая катастрофа. После первого оцепенения вспоминается только одно чувство, которое переживали все, глядя на запутанный клубок стволов, - уныние».


После бури

         Однако уже через несколько дней была составлена программа реконструкции сада. Благодаря энтузиазму и самоотверженной работе садовников, архитекторов, музейных работников, инженеров, водопроводчиков, каменщиков и лесорубов за два года сад был восстановлен. Позднее, уже после завершения работ, все участники этого проекта в один голос утверждали, что сад, задуманный его хозяином как «примиренная планета», и сегодня выполняет свое назначение, поскольку сад снова «примирил» людей разных национальностей и мировоззрений в благородном порыве общего дела.

         Работы было много. В период строительства была расчищена площадка с непригодной для посадок землей, завезено более трех тысяч кубометров чернозема. Люди, сменяя друг друга, без устали выравнивали террассы, доставляли и разгружали деревья и кустарники (650 единиц), было завезено и разнесено по территории 150 тонн гранита, доставленного из района деревни Мармутьер. Создатели этой композиции надеются, что через 20 лет, когда деревья вырастут, «вогезский лес» будет полностью соответствовать настоящему ландшафту Эльзаса.

         В целом, восстановленный «вогезский лес» должен передавать романтику воспоминаний Альбера Кана о своем детстве. Этой главной идеи придерживались реставраторы сада. Занятно было узнать, что когда архитекторы поехали в начале 2000 года в Мармутьер, где родился мальчик Альбер, то они застали родную деревню Кана такой же, какой она была во времена его детства. Вот цитата из воспоминаний Кристиана Лемуанга: «Пустынные улицы сохраняли обстановку начала XX века. Внушительная монастырская церковь в облицовке из розового гранита казалась застывшей во времени, семейный дом Кана стоял на месте и, похоже, ожидал нас давно. Вокруг разливался пейзаж, который мы желали восстановить в Булони…».
         Одно существенное замечание следует еще добавить. При разработке плана реконструкции были внесены значительные изменения в эту часть сада. Архитектор заметил странное обстоятельство: фотографии, сделанные при жизни Альбера Кана, показывали, что столь характерного для Вогезской провинции розового гранита в саду до 1999 года не было совсем. Было сделано предположение, что в 1905 году, когда создавался этот участок сада, Альбер Кан не мог завезти гранитные блоки, поскольку в то время Эльзас был оккупирован немцами. Кроме того, добыча этой породы, каждый камень которой весил несколько тонн, была в то время технически недоступна. Если бы сад создавался сегодня, то Альбер Кан, как посчитали разработчики, использовал бы розовый гранит. Так в композиции появились гранитные валуны, и они действительно усиливают поэзию места. Удивительно, что камни каким-то чудом были перемещены за сотни километров вместе с мхом, растущим на них.


Розовый гранит

          К тому же, авторы нового проекта учли тот факт, что Вогезские горы имеют существенное различие в растительном покрове в зависимости от высоты, а также разную кислотность почвы. Таким образом, искусствено возник на участке «сухой овраг» с подлеском сосен, по которому тянется лесная тропинка. Это имитация самого низкого уровня Вогез. Глядя снизу вверх, посетитель может мысленно достроить горную местность. У нововведения есть еще одно преимущество: из оврага не видно высотных соседних зданий за пределами сада.


«Золотой лес» (открытка)

         В «вогезском лесу» есть необыкновенный уголок, названный Каном «золотым лесом». Он обязан своему названию посаженным здесь плакучим березам, что символизирует равнинные области Эльзаса. Осенью эти деревья излучают золотой свет и, благодаря контрасту с зеленым и голубым окружением, создают один из наиболее ослепительных спектаклей, которые сад предлагает в ноябре. К сожалению, нам не довелось увидеть это великолепие, так как мы оказались в саду в июне, и березы были одеты в изумрудную листву. Тем не менее, мы заметили, что лужайка, на которой расположились эти красавицы, залита солнцем, что придавало не меньшее очарование этому месту. Полянка была сплошь усеяна цветущими маками, лесными геранями и колокольчиками. При ярком солнечном освещении бросалось в глаза, что в лесу праздник – лето!

         Пройдя маленькой тропинкой сквозь буйство красок полевых цветов, мы очутились в голубом лесу. Это не преувеличение. Лес действительно голубого цвета, вернее, сизого. Благодаря скрупулезно выстроенной композиции, Альберу Кану и его помощникам удалось создать фантастический лес, который в естественном виде на планете не существует. Кедры из района Атласских гор и ели из Колорадо сами по себе растут в своих ареалах, но соединить их вместе по колористическому принципу никому раньше не приходило в голову.


Голубой лес

         Идея голубого леса, как полагает директор музея Жиль Бо-Бертье, вероятно, возникла у Альбера Кана еще до выстраивания общей концепции сада. При диагностике возраста деревьев оказалось, что некоторые экземпляры кедров явно старше самого хозяина. Это говорит о том, что до покупки дома здесь уже росли атласские кедры. После бури 1999 года, когда большая часть деревьев была уничтожена, эта гипотеза нашла свое подтверждение. Тем не менее, это не умаляет значимости голубого леса. Для Альбера Кана очень важно было не только представить необычный уголок, но и обозначить присутствие в саду аборигенов из Африки и Америки. Зная об общей концепции сада и жизненных установках хозяина, можно понять голубой лес как символ дружбы и взаимопонимания между народами разных континентов (а растения для Кана – это те же народы). Кстати, именно в начале прошлого века в периодической печати разгорелась полемика о недопустимо униженном положении негров в США. Не кроется ли здесь загадка голубого леса?


«Болото» в голубом лесу (1925)

         Как видно из снимка, сделанного в 1925 году в саду, голубой лес включал в себя небольшое болото, сплошь покрытое водными растениями. Сегодня тоже существуют два маленьких водоема, где вольготно расположились кувшинки, водяные ирисы, эремурусы, камыш. Эти островки света в голубом лесу очень живописны.


«Болото» (открытка 2007 г.)

         В окружении цветущих родендронов и азалий, оба водоема очень выгодно контрастируют с голубыми треугольниками елей и кедров. В июне рододендроны были в полном цветении, и мы долго наслаждались этими красками: фиолетовый, красный, розовый и оранжевый цвета чудесно подчеркивали холодные тона сизой хвои. Среди густых зарослей вдруг обнаружились кресла для отдыха.

         Ураган 1999 г. нанес значительный ущерб голубому лесу. Как и вогезский лес, этот участок подвергся реконструкции в 2000-2002 годах, но с таким расчетом, чтобы максимально сохранить первоначальный замысел Альбера Кана. Сейчас большинство деревьев еще не выросли, но садовники утверждают, что через 10 лет голубой лес полностью будет восстановлен в своем великолепии.

         Но, сколько бы мы ни говорили о красотах детища Альбера Кана, японский сад затмевает своим богатством все перечисленные выше сады. Некоторые исследователи считают, что японский сад «перегружен» символикой. Мы же считаем, что, во-первых, лаконичность здесь неуместна, а во-вторых, такое плотное скопление японских метафор на относительно небольшой территории оправдано глобальностью замысла автора. Согласитесь, ведь Альбер Кан, побывав в Японии и влюбившись в эту страну, приобрел совершенно новое видение мира и природы. Не секрет, что мировоззрение японского сада в целом резко отличается от европейского понимания искусственной организации паркового пространства. Человеку современного склада мышления порой почти невозможно «прочитать» весь текст японского сада. А это целый роман! Мы, например, едва только смогли прикоснуться к тайнам японской метафорики, заложенной в этом саду, но и этого хватило, чтобы восхититься и садом, и человеком, его создавшим. Даже если бы Альбер Кан создал только один этот сад, то уже и этого было бы достаточно, чтобы вписать имя автора в историю мировой садово-парковой культуры.


Японский сад (открытка 2007 г.)

         Итак, осмотрев все сады, мы вошли в японский сад. Вернее, вбежали в него с нетерпением, поскольку, где бы мы ни гуляли, его яркие краски просматривались почти отовсюду. Таким образом, мы заранее уже в этом японском саду присутствовали, и это одна из «изюминок» общей организации пространства. То есть, японский сад, образно говоря, был все время с нами, куда бы мы ни пошли.
         Японский сад Альбера Кана состоит из трех типичных для этого вида искусства стилевых композиций: «деревня» или сад созерцания и прогулки, «чайный сад» и современный японский сад.


«Деревня»

         Первая композиция – «деревня» - была создана во времена жизни хозяина и восстановлена в настоящее время с максимальным приближением к первоначальному замыслу. Для реконструкции был использован автохром, датируемый между 1909 и 1930 годами. «Деревня» - это сад закрытый, интимный. Он включает в себя два традиционных японских дома, подаренных императором Японии Кану в период создания сада. Сад задуман так, чтобы центральной видовой точкой было место внутри одного из домов, условно принятого за главный. Но посетитель может гулять и среди аллей, спланированных так, чтобы открывались виды на соседние участки. Публике запрещается заходить внутрь жилища, что нам, впрочем, не помешало этот запрет нарушить. Мы, кстати, давно заметили, что любые запреты в садах Франции (и не только Франции) расчитаны на законопослушность граждан, что в целом характерно для европейцев. Мы же, посчитав себя русскими, решили, что ничего страшного не произойдет, если сделать несколько снимков внутри дома.
       
              «Живые картины»                                                    Стекла для панорамного обзора

         Важнейшим открытием внутри дома для нас стало то, что дом и сад соотнесены с масштабом человека. Ничто не подавляет своими размерами, и, в то же время, ничто не уменьшено до стилизации. Разумное соотношение объемов человеческого и природного создает полную гармонию. Сквозь открытые простенки в дом «входят» картины природы. Благодаря скользящим перегородкам эти пейзажи человек волен менять на другие. Зимой, когда стены закрыты, зритель внутри дома может любоваться панорамой сада через маленькие прозрачные стекла, расположенные последовательно на уровне глаз. Весь пейзаж за пределами дома выстроен так, чтобы благоприятствовать медитации и размышлению.

         Для создания иллюзии просторного пространства в японском языке используется понятие пустоты. Пустота освобождает взгляд зрителя от визуальных препятствий, придавая пейзажу глубину. Понятие пустоты присутствует в японском саду везде. Для этого используются различные приемы. Например, около дома мы видели несколько солитеров – японский клен, магнолию, хамацепарис. Камни, присутствующие как необходимый элемент сада, зарыты на две трети высоты в землю и должны, согласно японской традиции, устанавливаться так, чтобы подчеркивать свою фактуру, а мох призван сглаживать контраст между камнем и землей. Другой прием – это особая стрижка растений. Здесь мы видели подрезанные кусты азалий, падубов, бирючины и самшита, которые имитируют камни. Игра зеркальных отражений между растительным и минеральным кажется бесконечной.

         Среди тропинок японской «деревни» оборудован сухой ручей с деревянным мостиком. Галька имитирует воду. Дальше обнаруживаем «японские ступени». Когда-то они выполняли не только эстетическую фукцию, но и практическую: эти камни или деревянные пни укладывались для удобства ходьбы в дождливую пору. Сейчас дорожка в основном используется для красоты, как и каменные фонари в саду. Иногда такая дорожка, выложенная, например, перед чайным домиком, напоминает посетителю о необходимости сосредоточенности и расслабленности перед важной церемонией. Заканчивая описание «деревни», скажу, что через раздвинутые стены японского дома хорошо просматривается в глубине английский сад. Контрастируя с японским садом, он нисколько не нарушает японский принцип асимметрии, а только подчеркивает эту асинхронность. Два пейзажа, две концепции природы, две культуры беседуют здесь, как и везде в саду Альбера Кана, в совершенной гармонии.

         Второй пример японского садового стиля – «чайный сад» или сад чайного павильона. При жизни Альбера Кана в саду стоял чайный домик, но меньшего размера. Неизвестно, служил ли он эмблемой Японии или использовался для чайных церемоний. Современный павильон был торжественно открыт в 1966 году администрацией префектуры при участии Мастера чая Шошицу Сэн XV (школа чая Ура-Сэнкэ). Павильон продолжен чайным садом, оформленным в естественном стиле японского пейзажа.


Сад чайного павильона. Пустота.


          «Цукубаи» (фото 1966 г.)                                             Дорожка в чайном саду

         Через сад проходит тропинка, ведущая к «цукубаи» - сосуду для воды, сделанному из естественного камня с небольшим круглым отверстием наверху. «Цукубаи» - это дань памяти признанному патриарху чайного культа Сэн-но Рикю, жившему в XVI веке и положившему начало трем главным школам чайной церемонии. Одной из них является Ура-Сэнкэ. Каскад и ручей приглашают посетителя к воспоминанию о дикой природе, где человек не отягощен материальными проблемами. Чайный сад выполнен преимущественно в монохромном тоне, а движение задано оттенками зеленого цвета растений. Нам рассказали, что периодически здесь проводятся образцовые чайные церемонии мастером школы Ура-Сэнкэ, но во время нашего посещения никаких намеков на то, что здесь что-то происходило, мы не заметили.

         Сад чая продолжен современным садом. В 1988 году в ходе реконструкции японского сада было решено воздать должное Альберу Кану в память о тесных связях, которые он поддерживал с японским правительством. Создание нового сада площадью около 7500 кв. м было финансировано японским меценатом М. Мурата при участии департамента О-де-Сен, а проектирование поручено японскому ландшафтному архитектору Фумиаки Такано. Строительство длилось с 1988 по 1990 год на месте японского и альпийского садов, которые существовали здесь раньше. Такано, не нарушая классических правил искусства японских садов, создал нечто совершенно удивительное как по архитектуре, так и по богатству символики.
         Напомню, что цель заключалась в том, чтобы спроектировать и построить аллегорию жизни Альбера Кана. Такано решил эту задачу, как истинный философ: используя фрагменты жизни банкира и переведя их на язык символов, он представил жизнь одного конкретного человека как жизнь общечеловеческую, космическую. Для этого, согласно фундаментальным принципам Дао, была выбрана центральная точка сада в виде небольшого камня, где пересекаются линия жизни (Ян) и линия смерти (Инь). Это место имеет круговой обзор.

Точка рождения на линии жизни

         Итак, линия жизни начинается с пирамиды из белой гальки. Она символизирует рождение. Из основания пирамиды вытекает, расширяясь, ручей – будущая река жизни.

         Рядом с ней оборудован конический бассейн из черных камней, символизирующий смерть; вода вытекает через верх бассейна в просторный пруд. Такано показал тем самым, что жизнь и смерть очень близки, они противоречат и одновременно дополняют друг друга.

         Главный пруд окаймлен пляжем из черной и белой гальки. В пруду много света и движения, которые символизируют молодость Альбера Кана, период его финансовых успехов и духовный рост.

         На противоположном берегу от «пляжа» - аллегория горы Фудзи, засаженной тысячами красных азалий. Я поняла это как знакомство Кана с Японией и последующее влияние японской культуры на будущего мецената: на одном берегу реки – жизнь и смерть человека в виде белой и черной гальки, на другом – Фудзи как символ Японии. Развить эту догадку помог фонтан бурлящей воды в конце «пляжа», обозначающий резкий поворот в жизни Альбера Кана, что послужило духовному прорыву в мировоззрении банкира.
         Сразу за фонтаном расположено несколько вертикальных стен из розовой гальки, символизирующих «Архивы Планеты» - коллекцию из 72000 пластинок автохрома. На другом берегу расположено несколько терасс, напоминающих рисовые поля Японии.

         Затем река протекает под красным мостом, являющимся копией священного моста Никко, предложенного императором Японии.

         На противоположном берегу прямо у моста растут два дерева, плакучий бук и кедр гималайский, они представляют женское и мужское начало. Думаю, это символы японской императорской семьи, сыгравшей очень важную роль в жизни мецената.


Под плакучим буком

         Резкое сужение реки сразу за красным мостом читается как финансовый крах банкира, за ним – гранитные острые блоки, похожие на руины крепости. Прежде, чем попасть на другой мост, зритель замечает маленький остров, похожий на рояль; он состоит из пространства, заполненного сухим гравием, камня и двух маленьких пирамид, которые завершают линию жизни. Это сад дзен. Река в этом месте поворачивает на 180 градусов, огибает сад дзен и спокойно течет к концу линии смерти. Заканчивается линия смерти в широкой сферической впадине, и там вода по спирали уходит через воронку в землю. Это точка окончания жизни Альбера Кана.


Место, символизирующее смерть

         Между тем, благодаря системе перекачивания, вода по подземному руслу возвращается к пирамиде рождения и вновь течет по каскаду. Здесь заложена не только буддистская идея перевоплощения, но и идея передачи эстафеты мира будущим поколениям. Перевоплощение представлено также в виде маленьких керамических круглых плиток, которыми украшена спираль: эти стилизованные цветы поэтически передают возрождение Альбера Кана.

         Таков японский сад. Но одно дело создать сад, а другое, пожалуй, более важное, - сохранить и поддерживать его в точном соответствии проекту. С этой целью главный садовник Мишель Фарри был отправлен в 1990 году на стажировку в Японию. Нужно было, чтобы французский специалист, думающий на «французском садовом языке», пропитался культурой Японии, научился японскому садовому стилю, чтобы потом говорить с японским садом Альбера Кана на одном языке. При этом на первое место выдвигалось обучение чувствованию по-японски. Без этих знаний и умений садовника никто не сможет гарантировать саду долгую жизнь. Одной поездки оказалось недостаточно, и через восемь лет Фарри вновь поехал в Японию. На этот раз он обучался у императорского садовника мастера Сано, создателя садов ЮНЕСКО в Париже. Как пишет Мишель Фарри в книге «Сады Альбера Кана», его взгляд на профессию садовника после этих поездок изменился коренным образом.

         Вот скупое описание садов Альбера Кана. Конечно, никакими словами не передать те чувства, которые мы испытали в этом месте. Самое важное, на наш взгляд, это то, что сады и сегодня несут высокую идею единства мира. В музее, разглядывая фотографии автохрома, мы узнали, что при жизни Кана существовали еще альпийский и китайский сады, а в японской «деревне» стоял натсоящий синтоистский храм. К сожалению, китайского сада больше не существует: четырехэтажная пагода сгорела в 1952 году, памятник «верным женщинам» тоже пропал. Не сохранился и синтоистский храм. Лишь на автохроме начала прошлого века можно увидеть эти сооружения.


За садом чайного павильона виднеется китайская пагода (1915 г.)

На заднем плане – синтоистский храм (фото 1912 г.)

         Еще раз хочу подчеркнуть, что сады Альбера Кана уникальны в том смысле, что они представляют собой идеальную модель человеческого общежития на планете Земля. Автор этого проекта – гуманист, филантроп, философ, просветитель. Всю свою жизнь он отстаивал идею возможности мира между народами и пытался пробудить осознание этого в других людях. Невероятно бурная деятельность его была направлена на то, чтобы доказать, что эта утопия реальна. Альбер Кан говорил: «Жизнь, надо идти и брать жизнь, за границей, на улице, везде». Именно здесь, в саду, сконцентрированы мысль и духовный поиск этого необыкновенного человека. Сад и сегодня, как посредник между его создателем и современным зрителем, заставляет пробудить сознание человека, обращаясь к его самым высоким чувствам. В этом контексте садово-парковое искусство, если оно наполнено духовным содержанием, будет всегда бессмертно.


str3_0.png

Комментарии

Посетив основные достопримечательности Парижа в прохладные и ветренные дни и проснувшись в солнечный день, мы сразу же решили ехать в сад Альберта Канна. мы были просто поражены красотой этого сада, разнообразием растений, огромными старыми деревьями. правда часть японского сада закрыта всвязи с постройкой новых японских домиков. и как нам удалось увидеть, домики строят сами японцы с присущей им кропотливостью и основательно стью. Английский сад тоже пока не доступен, так как там разместился сам строительный павильон. Пальмариум закрыт и если заглянуть туда, то видно, что там давно никто не убирал сухие листья и веточки. французский сад прекрасно ухожен, а японский просто не вероятен! я надеюсь вернуться в Париж и посетить этот сад ещё раз, чтобы посмотреть его после постройки домиков. спасибо вам за такую основательную статью. мы прониклись духом и историей этого места!